Поворачиваюсь к Марку Львовичу и вдруг вижу… стеклянные глаза. Они будто смотрят сквозь меня, через время и пространство, но… ничего видеть больше не могут. Нервно сглотнув, испытывая дрожь во всем теле – это плавит кровь адреналин, подхожу к старику. Наклоняюсь над ним, прикладываю ухо к искривленным фиолетовым губам и не слышу дыхание. Прикладываю два пальца к шее… Под ними не пульсирует.
Я встаю и ошарашенно смотрю на старика. Получается, это я его убил? Своим допросом? А у него, оказывается, было слабое сердце, но я же не знал, и он не предупреждал! Что же теперь делать? Скоро приедет «неотложка», медики увидят труп и вызовут полицию. Меня обвинят… Осознав это, я спешно покидаю квартиру. Но прежде чем выйти, смотрю в дверной глазок: нет ли кого? Затем, надвинув кепку на глаза, чтобы меня труднее было опознать, если кто-то повстречается при выходе из дома, неспеша спускаюсь. Если побегу – это может привлечь чье-нибудь внимание.
Выхожу из подъезда, сажусь в машину, потом так же медленно покидаю двор, и лишь оказавшись на широкой дороге, втапливаю педаль газа в пол. Проношусь несколько километров, делая короткие остановки на светофорах, а потом вдруг оказываюсь на городской окраине, в малолюдном месте. Выхожу из машины и нервно курю, глотая горький дым. Как же мне плохо сейчас! Сначала Макса убили, теперь Марк Львович умер… что происходит в моей жизни?! Откуда вся эта череда смертей?
И что я Катюше скажу? Она может решить, что это я старика погубил. Беру телефон в руки. Он стоит на вибрации, и там с десяток пропущенных звонков и сообщений от Воробышка. Волнуется, ищет меня, пытается достучаться, а я как увлекся своим дурацким расследованием, что совершенно о ней позабыл. Так нельзя. Набираю её номер и звоню.
– Ёжик! Что случилось! Ты почему не отвечаешь на мои звонки?! – кричит Катюша в трубку.
– Тише, Воробышек, всё хорошо, – отвечаю ей. – Просто дела. Задержался, извини.
– Ничего у тебя не хорошо, Серёжа, – вдруг говорит жена, и у меня холодок по спине пробегает. Как она могла догадаться?! – Когда у тебя хорошо, ты мне звонишь. А теперь… что случилось, говори!
– Катюша, – отвечаю, пытаясь взять себя в руки, но пальцы предательски дрожат. – Я тебе всё расскажу. Сейчас приеду, и всё сообщу, ладно?
– Хорошо, я жду, – говорит Воробышек и прекращает разговор.
А что я должен ей рассказать? О том, как угробил старика своими расспросами? Жена такое, боюсь, не поймёт. Значит, сообщать ей нельзя. Она с Марком Львовичем не общалась, не видела его даже. Где же я тогда был? Да просто искал информацию о связях Макса с оффшорной компанией. Ездил к одному знакомому, он работает… в налоговой инспекции. Но ничего толком не узнал, поскольку… да не узнал, и всё.
