— Тебе тоже не помешает делом заняться. Сходила бы проведала своего ненаглядного. А то только дурью маешься.
— Откуда ты… — я чуть не подавилась воздухом. Щеки моментально вспыхнули.
Откуда он знает, что случилось с Эрихом и, главное, что он мне нравится?
Фамильяр, ни слова не говоря, резво нырнул под дверь, только лапки сверкнули.
— Стой, а как же магия и все дела, — я кинулась за ним в коридор, — эй, как тебя там…
— Вилхелмо, — раздалось эхом по этажу, но самого фамильяра уже и след простыл.
После разговора с пауком я долго думала и решилась навестить Эриха. В конце концов, за простой визит по носу не щелкнут.
У дверей лазарета я замешкалась. Пульс подскочил, в горле моментально пересохло. Да, Эрих мне нравился. Я, наконец, могла себе в этом признаться. Нравился не смотря на его опасную магию, которая временами пугала меня до чертиков.
Собравшись с духом, я зашла в лазарет. Сердце било набатом, пока я шла по длинному светлому коридором. У дверей палаты я остановилась, услышав голоса. Женский смех разливался словно ручей, он был такой нежный, бархатный, что хотелось его слушать и слушать.
Я прикусила губу, почувствовав горечь разочарования. К нему кто-то пришел, и им весело. Я поймала свое отражение в настенном зеркале в конце коридора. Растрепанная, невыспавшаяся, с синяками под глазами. И что я тут забыла? С чего я взяла, что Эрих обрадуется, увидев меня? Повелась на слова высокомерного фамильяра. Я развернулась, чтобы скорей убежать, пока меня никто здесь не увидел, но дверь палаты распахнулась.
— Мариша! А мы думаем, кто там за дверью прячется и стесняется войти, — Патрисия дружелюбно улыбнулась и шагнула в сторону, приглашая меня в палату.
Я чуть сквозь землю не провалилась от стыда. Они знали, что я пришла. Знали и ждали, что будет дальше.
— Адептка, Хэлинэр, — из-за Патрисии вышла магистр Амая, преподавательница любовной магии.
Так вот кто заливался тут смехом. Вот чей чарующий голос ласкал слух Эриха.
— Проходите, не стесняйтесь, — улыбнулась Амая.
Она была такая мягкая, нежная, женственная, что я впервые в жизни ощутила женскую зависть. Никогда я ее не чувствовала, даже к Лике, хотя она была той еще фифой и парнями крутила только так. Но здесь зависть была острой, потому что на Лику быть похожей не хотелось, а на Амаю — да.
Я шагнула в палату, умирая от волнения. Мне казалось, что сейчас все заметят, как горят мои щеки.
Эрих лежал на койке, укрытый одеялом. Он мягко улыбнулся, когда я подошла. Выглядел он хорошо, был в приподнятом настроении, даже глаза блестели. Это его Амая так осчастливила?
