— Я тоже, сладкая, — его ладони скользнули по моим рукам от пальцев до локтей и опустились на талию.
Я поспешила высвободиться из его объятий. На лице Нортона промелькнуло недоумение.
— Спасибо большое, ты… чудо, Норт, — сказала я, лихорадочно соображая, как от него теперь отделаться. Основной принцип я поняла, с остальным как-нибудь разберусь сама.
— И? — его голос был полон напряжения.
Секунду подумав, я приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
— Спасибо, — виновато сказала я и развернулась, чтобы уйти, но Нортон ухватил меня за локоть.
— Это что за дела, детка? — его глаза полыхнули гневом, крылья носа затрепетали от частого и тяжелого дыхания. — Мы разве об этом договаривались?
Он был похож на капризного ребенка, который не получил обещанную игрушку.
— Ты сказал, вначале покажу прием, потом поцелуй, — пожала я плечами. — Прием был? Был. Поцелуй был? Тоже был. Не пойму, что не так?
Я беззаботно захлопала глазами, как это делала Лика, когда косила под дурочку. Только бы поверил.
Нортон на секунду завис. По его озадаченно-задумчивому виду было ясно, что он пытается понять хитроумную комбинацию. Через секунду его лицо вновь исказила гримаса разгневанного негодования, что я даже испуганно отступила назад.
— Все честно, — развела я руками и кинулась к тропинке.
— А ну вернись! — в спину прилетел возмущенный выкрик. — Это что такое? — послышался тяжелый топот, — думаешь со мной так можно?
— Мариша! Норт! — донесся встревоженный визг Цацы, и застучали каблуки по каменной дорожке.
Я бежала к общежитию, не оглядываясь. Сзади слышался топот тяжелых ног, частое цоканье каблучков и смех адептов, наблюдавших всю эту картину. К несчастью, лекции у всех уже закончились, и студенты были во дворе учебного корпуса.
Шаги сзади настигали, а до общежития было еще слишком далеко. Я поняла, что не успею, этот разбушевавшийся боевой бык догонит меня раньше. Но сдаваться я была не намерена.
На полных порах я завернула в первое попавшееся здание — трехэтажное из светлого кирпича. Впорхнула в темный холл в вычурном викторианском стиле и взметнулась по лестнице вверх. Двое мужчин, беседовавших у картины на стене, удивленно проводили меня взглядом.
Пробежав пару пролетов, я остановилась перевести дыхание и прислушалась. С первого этажа долетали голоса: низкий, разгневанный Нортона и тоненький, взволнованный Цацы. Она что-то пищала, пытаясь успокоить этого безумца, но судя по звукам разбитого стекла, все было тщетно.
