— Ты права, — мягко произнесла Ира, — закажу. Жди. И не грусти там.
— Постараюсь, — улыбнулась я.
Спустя пять минут мой телефон зазвонил.
— Ну что, уже заказала? — спросила я, глотая слюнки.
— Нет! — раздался такой знакомый мне мужской голос. — И хватит Иру подставлять! Живи своими мозгами!
Я положила трубку, понимая, что, похоже, мне придется начать воровать.
Глава 4
Раньше я монеты за деньги не считала. Не в средневековье же живем, в конце концов, чтобы таскать мешочек с золотом, а в нашем случае со сталью, если я не ошибаюсь. Но когда голод становится невыносим, начинаешь по-другому относиться к пословице «копейка рубль бережет».
Я посчитала свои копейки, рубли, то есть, и оказалось, что их шестьдесят восемь. Интересно, на эти деньги что-то можно купить?
Я впервые задумалась о ценах и поняла, что я их не знаю. Абсолютно. То есть, скажи мне, что молоко стоит пять рублей или пятьсот, я и тому, и другому поверю. Ужас.
Я отправилась в магазин и, к своему облегчению, поняла, что хоть что-то я могу себе купить. В моем случае это было полбатона и бутылка кефира. Буду считать, что я худею.
Поужинав таким нехитрым способом, я начала думать, что мне делать. И в этот раз серьезно думать, а не мечтать, как я утру нос отцу.
Но в голову дельное ничего не шло, кроме как занять у кого-то денег. Но мысль, что эти деньги потом с чего-то отдавать нужно будет, меня несколько волновала. Потому как плана четкого у меня нет.
Я уже собиралась ложиться спать, как в дверь раздался звонок. Я догадывалась, кто это, и очень надеялась, что он раскаивается, что заставил свою дочь голодать. Но я слишком хорошо знаю своего отца, поэтому я понимала, что это всего лишь мечты.
Я открыла дверь и, скрестив руки, уставилась на папочку.
Он окинул меня внимательным взглядом, затем, отодвинув, просто зашел в мою квартиру.
— Я попрошу тебя разуться, — пафосно проговорила я, — я, вообще-то, полы здесь мыла.
Отец взглянул на пол и, хмыкнув, прошел дальше в обуви.
— После твоего мытья я боюсь носки испачкать, — проговорил он, опираясь пятой точкой на подоконник.
— Приехал диван забрать? — спросила я, забираясь на единственное сидячее (оно же и лежачее) место в квартире. — Это же твое.
— Не паясничай, — выплюнул отец. — Я пришел сделать тебе предложение.
— От которого я не смогу отказаться? — хмыкнула я.
— Сможешь. Но не уверен, что захочешь.
Папа скрестил руки, серьезно смотря на меня. Мне не нравилось видеть его таким, но я уже не помню, когда бы я его другим видела. Хотя раньше он много улыбался, шутил. А сейчас смотрит на меня как на мусор. Грустно и обидно.
