Основная опора власти, -- не физическая сила, не пушки, и не кулаки, а души человеческие. Когда нет опоры в душах, ни штыки, ни тюрьмы, ни прочие безжизненные предметы не создадут и не охранят власти.
Современная социальная наука достаточно основательно доказывает, что отношения господства и подчинения должны быть признаны отношениями, прежде всего, психическими. Уже в личном общении людей мы подчас замечаем зародыш властного взаимодействия: что такое уважение, обожание, любовь, как не предпосылка власти? "Преданность и авторитет вечны в нашем мире, -утверждал Карлейль, -- ибо они коренятся глубоко в действительности, в искреннем человеческом чувстве".
Великий философ древности, Аристотель, был склонен ставить вопрос о власти еще шире, в масштабах общего закона природы, -- "Элемент властвования и элемент подчинения, -- писал он в своей "Политике", -- связывается во всем, что, будучи составлено из нескольких частей, непрерывно связанных одна с другою и разъединенных, составляет нечто целое. Правда, и в предметах неодушевленных, например, в музыкальной гармонии, можно подметить своего рода принцип подчинения".
Личная власть человека над человеком есть не что иное, как своеобразная психическая связь людей. Есть в ней нечто от гипноза, от внушения и самовнушения. "Воле к власти" соответствует "чувство зависимости", -- то самое чувство, в котором Шлейермахер искал источник религии. В душе человека переплетаются воля к господству и воля к подчинению. Абсолютное отсутствие подчинения, безграничную свободу человек переносит так же трудно, как и бремя чрезмерной, безусловной власти: "крест свободы" не менее тяжел, чем "иго тирании". Достоевский гениально выразил эту мысль в легенде о Великом Инквизиторе. "Никогда и ничего не было для человека и для человеческого общества невыносимее свободы", -- вот основа миросозерцания и жизнедеятельности инквизитора.
Если человек тоскует по авторитету, то вместе с тем в нем упорно живет и жажда господства, инстинкт власти (Machttrieb). Разве мало мы знаем из истории и из литературы примеров упоения властью, восторга власти? Всем памятен монолог пушкинского Скупого Рыцаря!
Что не подвластно мне? Как некий демон,
Отселе править я могу...
И вольный гений мне поработится,
И добродетель, и бессонный труд
Смиренно будут ждать моей награды...
Мне все послушно, я же -- ничему.
А вот отзыв Наполеона, великого поэта и мастера власти -
"Я люблю власть, -- писал он Редереру в 1809 году, -- я ее люблю, как артист... Я ее люблю, как музыкант любит свою скрипку, я люблю извлекать из нее звуки, аккорды, гармонию... Всюду, где я был, я командовал. Я рожден для этого".
