Глава 2. Торжественное открытие
Ахим ушел спать, мучимый нехорошими предчувствиями. Вскочил, едва услышав будильник, в семь утра. Вышел с чашкой кофе на балкон, оглядывая окрестности. Августовское солнце пробивалось сквозь крону липы. Дерево росло стратегически удобно, прикрывая балкон от жадных спецназовских глаз. Глоток кофе взбодрил, Ахим окончательно проснулся, и понял, что альфы, толпящиеся возле пожарки и полиции, рассматривают его кафетерий. Братья-лисы и уборщик должны были подойти на работу к восьми утра. Торжественное открытие намечалось на полдень. Веранда, еще не украшенная воздушными шарами, по идее, не могла вызывать пристального внимания. Что заинтересовало служивых?
Допить кофе и спуститься вниз – минутное дело. Ахим вышел из ворот, миновал стену фасада и уткнулся носом в веранду. Кто-то предвосхитил его желание украсить заведение к празднику. Занавеси из искусственных лиан переплели ленты: алые поминальные и черные, расписанные почти забытой вязью. Метка Хлебодарного, проклинавшего дом, и объявлявшего хозяина демоном снопа.
Блюстители традиций не побрезговали современными технологиями: прибили ленты к искусственной зелени степлером, не позволяя сорвать метки без повреждений. Ахим выругался, сходил в дом, вооружился ножницами и кухонным ножом, и вернулся к веранде – под взглядами полиции и спасателей. Он резал ленты вместе с зеленью, бросал на асфальт, чтобы потом убрать в мешок, и не заметил, как к кафетерию подошли братья-лисы.
– Ох-ох, – застонал старший. – Грешно работу начинать без покаяния. Надо вызвать жреца, пусть обряд очищения проведет.
– Какой обряд? – взъярился Ахим. – Через четыре часа открытие! Отпирайте помещение, начинайте шинковать овощи, ставьте выпечку.
– Нельзя идти против воли Хлебодарного, – прошипел младший братец-пекарь. – И порог переступать нельзя, пока поминальные зерна не уберут.
Ахим взглянул на пол веранды, засыпанный крашеным пшеном и горохом, срезал очередную ленту и приказал:
– С черного хода иди, если тебе вера через мусор шагнуть не позволяет. И избавь меня от показного благочестия. Тот, кто это сделал, не чтит ни Камула, ни Хлебодарного, иначе бы не шутил с подобными вещами.
– Не тебе судить, – прищурился бурый. – Вы, висы, бродите меж двух алтарей, лавируете, не признавая ни одного, ни другого бога. Мы с братом не возьмем грех на душу. Мы уважаем волю Хлебодарного.
«Вот и вылезло… – подумал Ахим. – Чистая кровь, правильные боги, пониженная социальная ответственность… как некстати. Не судьба сегодня открыться».
