– Папа избил моего отца. Первый раз, когда тот был беременный, а потом второй раз, когда тот кормил. После первого раза папа сдобу не мог есть, только лепешки всякие и тесто в пельменях. А после второго – вообще ничего. Хлебодарный так проклинает альф, которые на беременного омегу руку подняли.
– Я слышал об этом проклятье, – медленно проговорил Ахим. – Но откуда тебе знать, что так и было?
– Папа сам мне рассказал. Я уже взрослый и у нас доверительные отношения. Папа сказал: лучше я всё объясню, чем тебе чужие оборотни в уши насвистят.
«Резонно, – подумал Ахим. – Желающих насвистеть в таких случаях – хоть отбавляй. История наверняка пересказывалась при детях, и кто-то из одноклассников Йонаша может уколоть внезапной правдой. Решение правильное… но всё равно подпортившее Йонашу детство. Трудно быть не таким, как все. Знать, что один отец избивал второго отца, и при этом любить и – скорее всего – оправдывать».
После внезапного откровения Йонаш съел две сосиски в тесте, дописал сочинение и был препровожден к КПП. Ахим сбросил Мохито сообщение с отчетом и получил в ответ скупое «спс».
Времени стало не хватать. Для себя Ахим мог приготовить спустя рукава, бросить сковородку в мойке, оставить на столе крошки; но кормить Йонаша чем попало, да еще на неубранной кухне – нет-нет-нет, нельзя. Контурные карты почему-то отъедали изрядный кусок бытия. Карандаши постоянно ломались, Ахим путался, закрашивал разметку неправильным цветом, стирал, снова закрашивал… и это всё вперемешку с работой, беспрестанно терявшимися накладными, консультациями с бухгалтером и накапливавшейся стиркой.
В субботу вечером Ахим сдал Йонаша с рук на руки Мохито, получил бурчащую благодарность и обещание помощи «в случае чего». В воскресенье поехал к отцам, и, вернувшись, с удивлением обнаружил, что квартира пропиталась запахом мальчишки. Это не раздражало, но чувствовалось, как след от соринки в глазу. А в круговороте дней запах казался незаметным.
«Надо будет разложить коробочки с отдушкой и хорошенько проветрить. Потом, когда всё закончится».
В понедельник Ахим не видел ни Йонаша, ни Мохито, да и слава Хлебодарному, своих забот хватало: в кафетерий явился санитарный инспектор, за ним – следователь, сообщивший, что передает дело в суд, и посоветовавший ждать повестки. Ахиму вручили ксерокопию его показаний – «освежишь перед судом, чтоб не путался» – и предрекли, что осквернителям кафетерия, скорее всего, дадут условный срок. Вкупе со штрафом.
