Такое простое объяснение Ахиму в голову не пришло, даже стыдно стало. Понятно, почему запрещает. Хоть и проверенные оборотни, хоть и дом напротив воинской части, а добежать не успеешь, если мальчишка на террориста или маньяка нарвется. Во дворе тоже стопроцентной безопасности нет, зато пригляд от родни Анджеева заместителя имеется.
Ужинать не хотелось – Ахим ел в кафетерии, расплачиваясь за заказы. Оценивал стряпню Ёжи и, одновременно, позволял себе лениться. На перекус он припрятал две булочки с тройной начинкой – новшество, понравившееся покупателям. Надо было попробовать, чем все восхищаются – Славек велел удвоить заказ с пищекомбината, но он и блинчики с печенкой потребовал удвоить, а их Ахим не ел, хоть приплачивайте.
Он заварил купленный в магазине чай с бергамотом, вышел на балкон, осмотрел пустой перекресток, уселся в плетеное кресло и закинул ноги на перила. После семи вечера шум стихал, а к восьми, часу закрытия кафетерия, временами воцарялась блаженная тишина.
«Сменить часы работы? – задумался Ахим. – Окошко с восьми до десяти, зал с десяти до семи. Присмотрюсь. Посоветуюсь со Славеком, посчитаю. Сегодня вечером трое зашли, мы с шести, считай, вхолостую работали».
Тишину нарушило далекое урчание моторов – по улице двигалось что-то тяжелое, машины, которые Ахим не смог определить на слух. Он успел подумать о бульдозерах, асфальтоукладчиках и перегруженных фурах, когда на перекресток выехал первый броневик. Первый, за ним второй. Спецназовцы сидели на крышах, опустив щиты, переговаривались и пересмеивались.
– Закрыто! – заорал кто-то из бойцов. – А я пожрать не купил!
– Давайте его ограбим! – чья-то рука в черной перчатке указала на Ахима.
Он не успел снять ноги с перил и теперь чувствовал себя глупо: десяток бойцов, увешанных оружием, пялились на него с броневиков, тыкали пальцами, свистели, хвалили себя и требовали, чтобы кафетерий работал круглосуточно – это же истинное омежье счастье, кормить по ночам таких сильных и красивых альф! Длилось это не больше трех минут, но, пока броневики не втянулись под липу, с Ахима семь потов сошло. Какие они все-таки придурки!
Волна адреналина пошла на спад. Ахим пригубил чай и почему-то вспомнил, что Шольт, сидевший на втором броневике, даже головы в его сторону не повернул.
«Стоп! С какой стати меня это волнует? Заклинило? Вытравить из мыслей, переключаться, проговаривать считалочку, думать об ассортименте пирожков…»
Под ветвями липы, возле калитки, под фонарем, мелькнуло что-то черное. Раздался жуткий грохот, как будто… Ахим вскочил, перегнулся через перила, присмотрелся. Не «как будто», а Шольт молотит кулаком по воротам, явно намереваясь пробить в них дыру. Захотелось сделать что-нибудь формально правильное и пакостное: вызвать полицию, например. Со словами: «Ко мне во двор ломится какой-то маньяк». Ахим вспомнил о собрании рисовальщиков, немного устыдился – Йонаш не виноват, что ему достался чуточку тронутый папаша – и негромко сказал:
