Она обожгла инквизитора последним взглядом, после чего силы оставили ее, и она безвольно уронила голову, так что не возникало ни единого сомнения – она мертва. Тут же поднялся сильный ветер, который в мгновение ока раздул пламя костра с такой силой, что оно целиком поглотило тело девушки.
Каким бы волевым и непоколебимым человеком ни был святой отец Игнатий, увиденное произвело на него ошеломляющее впечатление. Перед глазами не мерк образ последнего взгляда мученицы, который был сродни выстрелу из арбалета в упор. Он поймал себя на том, что медленно пятится назад, губы дрожат, а руки так сильно впились в железной распятие, что побелели костяшки пальцев. Сквозь эхо отдававшихся в его голове последних слов девушки до него стали долетать крики и волнение толпы. Конечно, на народ сцена произвела впечатление. Толпа гудела и причитала, с каждой секундой все громче. Необходимо было взять ситуацию под контроль.
– Ведьма! Ведьма! – зычно заревел Игнатий, силясь перекричать рокот толпы. – Видели?! Показала свою суть на смертном одре! Не было раскаяния в ее душе, только клевета и повет слуг божьих. Решила запугать, обмануть, последней волей навести морок на людей божьих. Не верьте словам ее! Нет в них ни капли истины, потому что устами ее говорил сам отец лжи.
Он подбежал к толпе, поднял распятие над головой.
– Смотрите на образ Господа вашего и молите его о прозрении! Просите о защите от сил сатанинских, дабы устоять, ибо он лично посетил ваш город. Да благословит вас Всевышний и помилует! Ступайте домой и подумайте над тем, что увидели. Над коварством врага, который, словно рыкающий лев, жаждет поглотить любого из вас. Бойтесь Бога и будьте стойкими! – затем Игнатий нашел взглядом начальника стражи и знаком показал ему, что пора вмешаться. Стража демонстративно залязгала оружием и двинулись в сторону людей.
Гомон понемногу стал утихать, говорить слишком громко и слишком много означало навлечь на себя гнев инквизиции. Потому обмениваясь многозначительными взглядами и тихонько перешептываясь, горожане стали расходиться восвояси.
Игнатий, убедившись, что народное волнение удалось свести на нет, махнул рукой начальнику стражи и двинулся к своему столу. С размаху усевшись в кресло, он хмуро, исподлобья глянул на пылающий костер, в котором догорали останки первой женщины, сумевшей нагнать страха на великого инквизитора. Через секунду к столу подбежал главный стражник, весь мокрый от пота:
