– Ты должен заложить двух самых близких тебе людей!
– И что с ними будет?
Но старик молчит и страдальчески прикрывает набрякшие веки. Пульсирующая жилка на виске выдает его притворство. Я злобно пинаю его ногой.
– Это тебе псих из дурки рассказал? – спрашиваю я связанного.
– Да!..
Пробегаю взглядом строки договора: "…покупатель не несёт ответственности за последствия залога…" Двое близких. Угу… Но у меня есть только Машка и этот… Так уж сложилось.
– Ты не сделаешь этого! – шипит связанный. Машка смотрит непонимающе. Я тоже гляжу на неё и в моём сознании вспыхивает стоп-кадр: чёрная улица, неподвижное тело на растоптанном в грязь снегу…
Медленно, точно палач, поднимающий топор, я беру перо… «…глупые рыбы мне нет дела до ваших сомнений и я не слышу ваших молитв в конце концов у меня – свой аквариум своё небо свой бог и те же проблемы…»>1
Монолог
«…Когда молодая женщина возвратилась из собора Св. Стефана с панихиды по Моцарту домой по Грюнангерштрассе, 10, то её муж Франц Хофдемель набросился на неё с ножом в руке. Крик их годовалого ребенка и призывы о помощи самой Магдалены спасли ей жизнь: соседи выломали дверь и нашли женщину в бессознательном состоянии, с многочисленными кровоточащими ранами. Лицо её было обезображено. Муж несчастной покончил с собой…»
«Die Wiener Zeitung» («Венская газета») 9 декабря 1791 г.
… Тихое утро над морем светло и прозрачно. Свежее и юное, оно кажется нарисованным. Нежные пастельные краски: неяркое низкое солнце в туманной дымке, бледно – зеленая гладь воды сливается с таким же небом, белый песок. Чистое прохладное безмолвие лишь изредка нарушают приглушенные крики чаек. Это – абсолютный покой. Всего лишь какие-то минуты, прежде чем растает туман и солнце наберет силу. Тогда водный простор покроется искрящейся рябью, ослепительные пески будут изнывать от зноя, голоса птиц станут насмешливыми и пронзительными, налетит, подгоняя волны, соленый ветер: но это уже – гимн полудню. А пока – утро. Легкое, беззаботное… Краткий миг вечности, когда я могу быть свободным. Могу быть ничем. Просто – быть.
Искупавшись в живительных водах, я возвращаюсь к себе. Тело ещё хранит ласку моря, но утро ушло: меня ждут.
Сегодняшний посетитель – мужчина. Судя по его одеянию, – Европа, семнадцатый век. Что же, это не хорошо и не плохо. Никогда не угадаешь заранее, с чем пожалует проситель, но обитатели разных столетий на деле мало чем отличны, ибо и те и другие – суть люди.
