Я не преследовала его, как делала это запретным образом раньше с людьми, но он давал мне и так достаточно своего внимания. На самом деле он всегда находился где-то рядом, но я не замечала его, пока не появилась нужда в переписке, и вот одна дружественная ночевка в компании, когда нас оставили одних в комнате и выключили свет создала между нами необычные отношения, перетекающие в более серьезные с каждым новым днем.
Прошел один курс, прошел второй. Каждое лето мой фельдшер возвращался домой в деревню, к своей родне, я же была вынуждена остаться в своем городе и подрабатывать. Но мы продолжали общение звонками и сообщениями, то и дело сопровождающимися с моей стороны такими фразами как «это неправильно», «это пишется так…», «тут ударение другое…». Тем, с чего все начиналось; и иногда во время таких разговоров я вспоминала, как первой совместной осенью мы забрались вдвоем на старую крышу исторического, охраняемого здания, только отдельная часть которого была жилой – в ней жила бабуся, заметившая нас через свое огромное окно за незаконным делом лазания по крышам. Мы сидели там под теплыми пледами, смотрели на улицу у нас под ногами, на дом, что был выше этого, и на верховье его красовались великие архитектурные творения. Но над всеми-всеми зданиями тогда было одинаковое везде, усыпанное и испещренное звездами, темно-синее небо. И я его никогда не забуду.
