– Беата! – прогремел он, перекрывая свист и вой ветра.
Видение обернулось. В провалах глазниц блёкли тёмно-зелёные искры, обрамлённые облаком ресниц. Нагие мышцы щёк дёрнулись, растягивая в улыбке безгубые челюсти.
– Ты всё-таки догадался! Мне так приятно, что ты навестил меня здесь… – остатки плоти на черепе подёргивались в такт произносимым звукам, но Свен больше не обманывался – это лишь морок, и он не может говорить. – Хочешь взглянуть, чем всё завершится?
– Нет. Я пришёл, чтобы остановить тебя. Просить, умолять, – подавив отвращение, он взял её костлявую ладонь в свою.
Жуткая всадница неотрывно смотрела на какую-то точку на горизонте. И снова из её лишённого возможности говорить горла полился звук:
– А я не хочу больше мучиться. Я хочу жить. Как раньше – быть прекрасной и смеяться. Любить и дышать… Как тысячу лет назад! – мутные провалы цвета тины вонзили взгляд в почти белые глаза островитянина. – О, как была прекрасна эта земля! Как удивителен был наш народ…
– Это вы построили мост?
– Да. Он – всё, что осталось от моего города, что стоял здесь до большой битвы, в которой боги схлестнулись друг с другом. Страшные волны грома, ветра и воды били в наши стены, и они смели дома и сады, погребли под толщей грязи всех, кто не успел спрятаться. А те, кто спустился в глубокие подвалы в поисках убежища, уже больше никогда не покинули их. Каждую ночь я вновь переживаю эти муки и пытаюсь вернуть к жизни моих любимых.
– Для этого ты берёшь жизни людей?
– Конечно. А сегодня я возьму к себе твоих спутников и тебя.
– Но я могу избавить тебя от этого. От этой не-жизни и не-смерти. Я разобью своды подвала, и подниму на свет ваши останки, и предам их земле. Или, если захочешь, устрою вам огромный погребальный костёр. И ты обретёшь покой. И люди останутся живы! Не множь смерти и свои страдания.
Беата будто бы пропустила его слова мимо ушей.
– Если бы ты остался сейчас с ними, ты бы видел, что ваша девушка слишком много танцевала и кружилась в душном зале. Сейчас она без сил упадёт на колени моему младшему брату и уронит из носа на ладонь несколько капель крови. А он будет душить её в объятьях до тех пор, пока не обретёт вновь голос и силы. Мальчик, наконец, заберёт цистру из мёртвых рук музыканта…
Свен не собирался слушать это до конца. Оставался последний аргумент.
– Хватит! Посмотри на меня!
Призрак повернул к нему голову.
– У меня есть то, что принадлежало тебе, – островитянин раскрыл ладонь, в которой поблёскивала серебряная подвеска. – Я отдам её тебе.
