– Так что ж и Бога нет? – спросила девушка, присев на краешек того же подоконника.
– Слава Богу, я этого не говорила, – обожаю говорить загадками. К тому же каламбурными.
Дарья улыбнулась:
– Ты сравниваешь Бога с любовью. Но многие люди скажут тебе, что это одно и то же. Что Господь и есть любовь.
– Возможно, но лучше бы он был совестью. Будь она у всех людей на адекватном уровне ни грабежей, ни убийств практические не было. А любовь заставляет людей творить глупости. Нередко и противозаконные.
– Ну а совесть не даёт людям делать глупые, но весёлые вещи. В твоём мире все бы умерли от скуки.
– Скука не столь смертельна, как нож в спину или пуля в лоб, – парировала я, возвращаясь к таблеткам и пациентам. Дарья решила не отставать.
Анастасия была напротив в приподнятом настроении. По больнице уже пошли слухи о её скорой выписке и, видимо, они не ускользнули от самого объекта обсуждения. Женщина, улыбаясь, обыгрывала в карты русоволосую девчонку четырнадцати лет с шизофренией из соседней палаты. Из карманов у неё всё время торчали фломастеры. Она была самой молодой, теперь, конечно, только после мальчика из изолятора, в госпитале. Вчера я не успела послушать историю девочки, но сегодня у меня были все шансы.
– Можно к вам присоединиться? – как бы это пафосно и где-то жестоко не звучало, но мне нужно было стать ближе, втереться в доверие.
Мы с Дарьей подсели игрокам. Подруга с нескрываемым любопытством следила за моими действиями.
– Тебя зовут Таня, да? – конечно, я знала имя девчушки, но нужно же было с чего-то начать разговор. Та с улыбкой кинула в ответ.
– Это моя подруга, – приобняв Таню, участливо сообщила мне Настя.
Раздавая карты игрокам, я заметила, что зеркальце на тумбочке Анастасии, рядом с которой сидела девочка, лежало лицом вниз. Хотя вчера весь день гордо стояло, услужливо отражая проходящих мимо людей.
– В детстве я жутко боялась зеркал, – заговорщицким тоном поделилась я, – Мне всегда казалось, что там живут злые монстры и приведения, которые лишь принимают наш облик, дабы втереться в доверие и, в конце концов, ужалить побольнее.
Я не думала, что угадаю причину её страхов с первого раза, но всё же попала в яблочко. Девчонка подняла свои уже серьёзные глаза и посмотрела на меня по-новому:
– Правда?
Я кивнула, подкидывая Дашке очередные картишки, которая она не смогла побить:
– Только мне никто не верил. Когда я раскрыла их, они словно стали на меня охотиться. Это продолжалось довольно долго, я почти не выходила из дома и шарахалась ото всех зеркал в пределах видимости. Лишь ближе к восемнадцати я успокоилась. Они перестали меня донимать, потому что я стала взрослой. А они боятся взрослых.
