Шандор выжидающе молчал.
– Мы все тебе расскажем, – перебивая друг друга, заторопились принцессы. – Если ты о тех напыщенных павлинах, то мы по одному выманивали их с бала. Народу было много, и их исчезновение никого не насторожило. Эти озабоченные кобели из штанов выпрыгивали, стоило обратить на них внимание. Мы внушали им, что бояться нечего, а потом говорили, что в подземелье есть тайная комната, в которую может проникнуть не каждый, и там их ждут незабываемые ощущения. Заметь, мы не соврали ни словом. Они добровольно рвались туда, как хорьки в курятник. Перед входом мы завязывали им глаза, они не возражали. А потом возражать было бесполезно. Мы всегда так завлекали еду. Мамуля нас научила. Она с детства нам внушала, что люди – это еда, и питать к ним какие-то чувства – глупо. Они же не миндальничают с антрекотами. Почему мы должны?! – девицы скорчили гримасы. – А теперь скажи, где мама?!
Король с трудом сдерживал тошноту.
– Откровенность за откровенность. Ваша мать мертва. Я убил ее.
Вампирессы неверяще уставились на него.
– Убийца! Негодяй! Мерзавец! – завизжали они наперебой, по кукольным лицам пробегала дрожь, но трансформироваться они не могли, серебро сдерживало их.
Однако Шандор уже не обращал на них внимания. Он выглянул в коридор и позвал:
– Больдо, проследи за тем, чтобы этих проводили в тронный зал, – кивнув в сторону беснующихся тварей, распорядился он. – Серебро не снимать!
Капитан забеспокоился.
– А ты?
Сюзерен похлопал его по плечу.
– А я пойду каяться перед народом, – объяснил он. – Держите их в тени. Как позову, выводите на балкон, – и, вздохнув, он отправился навстречу собственному позору.
День уже клонился к вечеру. Было тепло, но не солнечно. Капризное светило лишь изредка проглядывало сквозь пелену облаков.
Когда король, стремительно миновав тронный зал, распахнул балконные двери, его взгляду предстала дворцовая площадь, заполненная людьми. То ли народ настолько соскучился, то ли не верил в возвращение своего пропавшего монарха, но его выход был встречен радостными криками.
– Шандор! Шандор! – скандировала правая сторона площади.
– Король! Король! – поддерживала левая.
Вернувшийся правитель растроганно проглотил комок в горле и поднял руку. Площадь стихла.
– Приветствую вас, жители Гроссеты! – громко произнес он.
Толпа отозвалась радостным гулом.
– Я пришел, чтобы просить у вас прощения, – четко выговаривая каждое слово, продолжал он. – Я виноват перед вами в том, что поддался темным демоническим чарам. Королева Мирела была суккубом.
