Это был ход конём: знакомая незнакомка расплылась в улыбке, перышко в ее шляпке – таблетке задергалось, как кончик поплавка.
– Ну что же, моя дорогая, Вы сегодня на удивление неоригинальны, – дама игриво поддевает собеседницу. – Вы и в прошлый раз говорили, что я красивая! А вот сколько мне лет, так и не угадали.
Девушка заволновалась, но продолжала натянуто улыбаться, а глаза ее уже говорили: «Помогите, кто это?»
Дама кокетливо поправила тугой пергидрольный локон и легким жестом раскрыла большой кружевной веер с дизайнерскими дырками, но мне показалось, но скорее всего автором креатива была моль, которая давно забыла, как пахнет нафталин.
На улице было пасмурно и сыро после дождя. Образ дамы с веером казался неуместным как для погоды, так и для века цифровых технологий. Возможно, она выбралась из сундука времени, забытого где-то на старом московском чердаке.
Девушка попыталась обойти свою собеседницу боком, но это у неё не получилось. Дама резво прыгнула в ту же сторону, куда планировался обходной манёвр.
Путь был перекрыт, она нетерпеливо обмахивала своё густо накрашенное лицо, и повторила вопрос: «Так сколько мне лет, Вы так и не сказали?»
Девушка иссякла в оригинальности и выпалила: «Вам не больше двадцати пяти! Никак не больше.»
Дама свернула веер и замерла в недоумении. Мне же показалось, что она сейчас стукнет этим веером девушку, но слава Богу этого не случилось.
– Милочка, зачем так откровенно врать? Я знаю, что Вы восхищены мной и даже немного завидуете. Ведь я молода лицом не по годам, так и Эдуард мне говорит. О, мой Эдуард, он прекрасен, как Аполлон. Скажу по-секрету: каждый день мне шепчет, что тело у меня крепкое, как у Дианы (Вы же знаете, кто такая Диана?), а в профиль я – хоть сейчас гравюру делай и никакого намёка на катаракту и диабет. Я даже в платье влажу, которое шила на выпускной. Намекну Вам: мне между тридцатью пятью и сорока.»
Дама крутанулась на стоптанных каблуках лаковых туфель и сделала вид, что уходит по-английски, без прощания. Через несколько шагов она резко остановилась, драматично закинула руку на лоб, демонстрируя некоторое отчаянье. Концерт продолжился.
Она провернулась в нашу сторону, щёлкнул веер. «Коко», – так окрестила я новую знакомую, кокетливо выглядывала из распустившейся бахромы веера. Она хлопала глазами, семафоря синими тенями в обрамлении густо намалеванных ресниц (я так и вижу, как она плюет на брусочек чёрной туши, елозит щёткой по чёрной лужице и мажет, мажет.)
