– И что? У меня теперь подмоченная репутация? Эдита Карловна не сможет подарить мои штаны своему сыну по идейным соображениям?
– А то, что приедут менты, и она им скажет, что от одежды, в которой ты был у Феди, ты моментально избавился. И что тогда?
Она была права, и от ее правоты он раздражался все сильнее.
– И что?
– Ничего. У тебя будут неприятности.
– У меня и так их полно. Заходи.
Он пропустил Полину в квартиру, захлопнул дверь, обошел ее и исчез. Гуччи затряс ушами и посмотрел на Полину с вопросительной укоризной. “Он просто хам и совсем не джентльмен, – вот что выражали выпученные Гуччины глазки. – Зря ты с ним связалась”.
– Да я и не связывалась, – прошептала Полина и ссадила собаку на пол.
– Что? – Троепольский стоял в дверях, вид у него был крайне раздраженный.
– Тебя давно отпустили?
– Два часа назад.
– Почему ты никому не позвонил?
– Кому, например?
– Сизову. Или… мне.
– Почему я должен вам звонить?
– Ты не должен, – тихо ответила она, – но мог бы.
– Ну хочешь, – предложил он, – я тебе позвоню. Прямо сейчас.
Она ехала и мечтала утешать его, если он окажется дома. Адвокат, с которым она разговаривала накануне, уверял, что в ближайшее время Арсения непременно выпустят, ибо держать его дальше “под стражей нет никаких законных оснований”, и она поехала на свой страх и риск, изо всех сил надеясь, что его уже выпустили.
Арсения выпустили, но о том, что его нельзя утешать – никому не позволено, – она забыла. Его никогда нельзя было утешать, он не давался.
– Ты на машине?
Полина посмотрела на него – бледный, смуглый, заросший, очень раздраженный.
– Конечно.
– Я сейчас оденусь, и ты меня отвезешь на работу. Кстати, тебе тоже неплохо бы на работу сходить.
– Мне нужно с тобой поговорить.
– О чем, черт возьми?!
– О Феде.
Тут он внезапно повернулся и ушел, а Гуччи, семеня тонкими лапами, подбежал и прижался к Полине, как актриса мелодраматического жанра. Полина подхватила песика и отправилась разыскивать шефа в недрах его собственного жилья.
В отличие от Феди Троепольский вовсе не считал, что должен опроститься и снизить потребности не просто до нуля, а прямо-таки до абсолютного нуля. У него была просторная и в меру уютная квартира, очень мужская и приспособленная только для одного человека. Полина всегда чувствовала себя в ней не то чтобы странно, а как-то… не на месте, что ли. Лишней как будто. Впрочем, она и была здесь лишней.
Троепольский в спальне ожесточенно рылся в шкафу и на Полину даже не взглянул. Она постояла-постояла в дверях, вошла и села на плетеную корзину, которая помещалась в ногах императорской кровати. Гуччи трясся у нее на руках, лохматые уши дрожали.
