Ушла, слава богу!
Невозможно работать, когда собственная секретарша так раздражает.
Он кинул на бумаги драгоценный любимый “Паркер”, потянулся всем телом так, что даже потемнело в глазах и что-то зазвенело внутри головы, вытащил себя из кресла и снял пиджак. Подумал, развязал галстук и закатал рукава рубахи.
Теперь можно работать дальше.
Ему хотелось есть, но тащиться в буфет было лень, а рыться в холодильнике не было времени.
Подумав, он набрал номер. Ответили сразу же.
— Принесите мне чаю, пожалуйста. — Егор откинулся в кресле и с трудом подавил зевок. — Если можно, с лимоном. И бутербродов каких-нибудь.
— Вы сегодня не обедали, Егор Степанович? — душевно поинтересовались в трубке.
— Нет, — буркнул он.
Когда ему обедать, если на краю стола до сих пор лежат вчерашние факсы, которых он в глаза не видел и не знает, что в них такое!
В ожидании чая с лимоном он просмотрел еще десятка два бумажек, сортируя их по срочности и важности. Ничего особенного, обычная текучка, но из-за этой текучки он никак не мог выкроить время, чтобы как следует позаниматься предстоящим делом, которое уже назначено к слушанию.
Конечно, он выиграет и это дело — мало ли он их выиграл! — но подготовиться все же не мешало бы.
— Ваш заказ, Егор Степанович. — Пожилая дама в сказочном белом переднике и с крошечной кружевной наколкой на волосах внесла в кабинет поднос, держа его полными уютными руками бережно, как шкатулку с драгоценностями. — Разрешите, я накрою?
— Конечно, Катерина Иванна, — сказал он, сразу приходя в хорошее настроение. — Накрывайте.
То ли потому, что Катерина Ивановна его кормила, когда он уставал и хотел есть до беспамятства, то ли потому, что она всегда была похожа на бабушку из старых иллюстраций к сказкам Андерсена, Егор радовался, если ужин ему подавала именно она. Бутерброды казались вкуснее и чай крепче.
Катерина Ивановна ловко раскинула на краю стола хрустящую крахмалом льняную салфетку — и ни одна бумажка у нее не шелохнулась и не покинула своего места, словно волшебный остров вынырнул неожиданно из глубин бумажного моря! — поставила тонкую фарфоровую чашку с блюдцем, и серебряный чайничек с чаем, и еще блюдечко с прозрачными ломтиками исходящего соком лимона, при одном взгляде на которые у Егора стало кисло во рту, и блюдо с бутербродами, и еще одну крахмальную салфетку — для рук.
Откинувшись в кресле, Егор улыбался блаженной улыбкой, глядя на все эти вкусные приготовления.
— Налить, Егор Степанович? — Катерина Ивановна критическим взглядом оглядела свою работу и чуть-чуть поправила завернувшийся уголок салфетки. Все остальное было идеально.
