— Я так не могу, Мишель. — Я встал и отрицательно покачал головой. Медленно направился к выходу.
— Должен мочь, — усмехнулась она. — Иначе тебе не место там, куда тебя готовят.
Я не ответил — мне нечего было отвечать. Молча развернулся и вышел в коридор.
— Хуан, я облажалась…
Камилла открыла глаза, посмотрела с такой виной, что мне стало нехорошо.
— Ей нельзя волноваться! — Дежурная офицер медблока потянула меня за плечо, но я отмахнулся.
— Я знаю. Ей надо кое-что сказать. Поверьте, иначе она как раз и будет нервничать. Оставьте нас на секунду.
Дежурная вздохнула, и, ясно выражая недовольство, вышла, бросив перед самой дверью:
— Две минуты! Больше не дам!
— Хуан!.. — потянула девушка.
— Я знаю, Афина. Все знаю. — Я присел рядом и провел рукой ей по волосам. — Все в порядке.
— Я не работаю на них… Ни на одних, ни на другого… Понимаешь?
— Понимаю. — Ободряюще пожал ей руку. — Жду тебя. Возвращайся. Тогда все и обсудим.
— Спасибо! — Она улыбнулась — ей, действительно, стало легче. Как я и говорил.
— Все. — Я вышел из бокса, куда тут же юркнула дежурная. И груди вырвался обреченный вздох. Эта девочка выжила, хотя и не моими стараниями. Но что будет дальше?
Вновь, как и прежде, никаких ответов.
Процесс сделали открытым. После покушения местное общество оказалось в таком взвинченном состоянии, что решили не рисковать, хотя в Большом Мире это вещь немыслимая. Но мы не в Большом Мире, и раз уж так получилось, офицеры пошли ещё дальше и сделали из заседания трибунала настоящее шоу. А чего мелочиться? Затыкать варежку — так всем, а не только недовольным! Впрок, так сказать.
Я был рад такому решению, ибо на горизонте встали тяжелейшие задачи, решить которые я и сам мог только публично. Первая — показать всем, что не хочу гибели девочек, вопреки бродящим среди недовольных пересудам. И вторая — постараться защитить их от расстрела, вытащить в последний момент. Ключевое слово «постараться», ибо как это сделать, не имел ни малейшего понятия. Единственное мое оружие, знание о том, что сеньорины офицеры боятся потерять авторитет, даже оружием назвать сложно.
Но это не все аспекты проблемы. Дадут ли мне сыграть на публику, учитывая, что буду играть против авторитета управителей такого мощного влиятельного заведения? Получится ли у меня самого найти нужные аргументы, подобрать ключик к сердцам рядовых девочек, внимательно следящих за происходящим? Я не знал. Потому от волнения с утра бил мандраж, а кусок за завтраком не лез в горло.
