— Затуши сигарету, — потребовал я, видя, что она следом за первой достала вторую и вновь нервно задымила. — Не люблю, когда курят женщины.
— А мне плевать, что ты любишь! — закричала она, срываясь. Рано, девочка. Ой, как рано. — Загадывай свое … желание и давай разойдемся! Что мне сделать? Минет не хочешь, значит просто так трахнешь? Мне раком встать?
Я отрицательно покачал головой.
— Не надо.
— Как тогда? А, поняла! Тебе неудобно будет — у тебя с ногой проблема! Пошли со мной, я знаю место, где проблема решится. Отоварю по полной программе! Ты же не против, когда сеньорита сверху?
— Афина, у тебя что, ни на что большее фантазии не хватает?
Моя альфа-самка задумалась.
— На столе станцевать? Голиком? Не здесь, а среди твоих друзей?
Я представил рожу Хуана Карлоса, перед которым танцует телохранитель её величества. Неплохая идея! Но нет, мимо.
— Ты вообще можешь придумать что-нибудь кроме секса?
Не смогла. Честно думала, но так ничего и не придумала. Кажется, я переоценил её интеллект.
Я встал, и, опираясь на здоровую ногу, наклонился через стол. Забрал у неё из рук сигарету. После чего демонстративно затушил её в пепельнице. Альфа-самка от такого жеста опешила.
— Я сказал, затуши сигарету. И больше в моем присутствии никогда-никогда не кури. Это и есть мое желание. Первое.
Мы перестали быть центром внимания. Девчонки в зале начали заниматься своими делами, лишь отстраненно прислушивались к нашей перепалке, чем дело кончится. Но после этих моих слов вновь воцарилась тишина.
Афина очнулась первой и противненько захихикала:
— Ты хочешь сказать, что с таким трудом выигранное желание тратишь на безделицу? — её смех становился всё громче и громче, пока не загремел на всё помещение. Истерический такой смех. Я же повесил на лицо убийственно спокойную улыбку.
— Мое желание: что хочу, то и загадываю.
Смех оборвался. Кажется, она не верила, что я серьезно. Вплоть до этого момента.
— А секс?
— Зачем?
— Ты хочешь сказать, тебе не нужен секс?
— С тобой? — Я рассмеялся. — Ни в коем случае! Я ж потом не отмоюсь.
Ее лицо вновь начало наливаться краской.
— Это оскорбление?
— Нет, констатация.
Она подалась вперед, её руки остановились в нескольких сантиметрах от моего лица:
— Не зли меня, мальчик!
Я и не собирался. Окинул презрительным взглядом её сжатые кулаки, и указал на место напротив.
— Садись.
Села.
— Хочешь я расскажу тебе, кто ты?
Вокруг нас вновь начал собираться зрительный зал. И мне это было на руку.
