– Не откажусь.
– В землянку не зову, там воды чуть ли не по колено. Держи, – протянул кружку и продолжил, – метрах в ста пятидесяти от дзота есть несколько воронок. Имей в виду, немец их с пулемета пристрелял, не суйся.
– Вот за это спасибо, только не видно сейчас ни зги. Даже от осветительных ракет толку не будет. Да и задача у меня немного иная. Подскажи, там лощинка должна быть перед дзотом, мне бы до срока в ней отлежаться…
– Есть такая. Но в ней человек пятнадцать заляжет, не больше.
– И как же нам схорониться тогда поближе к фрицу?
– Трупов много осталось в поле после атаки. Ни мы своих забрать не смогли, ни немцы. Вот за ними и хоронись. Шевелиться не будете – чай, не заметят.
– Понял, старшина, спасибо!
Богалий быстро объяснил красноармейцам что и как делать. Снова плюхнулись в грязь и поползли. Каждый метр давался с огромным трудом – руки постоянно проваливались в лужи и грязевую жижу, ногами невозможно было отталкиваться, потому как хоть сколь-нибудь твердой поверхности не осталось. При каждом взлете осветительной ракеты плюхались лицом в грязь, не успевая даже набрать воздуха в легкие. Снова поползли, пытаясь бесшумно выплюнуть землю изо рта. Пара минут, и опять небо озаряется белым светом. И снова лицом в грязь. Замерли.
Гаврилов давно потерял счет времени. Двадцать минут прошло, час, либо же два, – уже не имело значения. Шесть-семь отталкиваний от земли и замереть, уткнув лицо в грязь. Переждал – и следующие отталкивания, пытаясь нащупать хоть какую-то твердую поверхность.
Все понимали, что шум непрекращающегося дождя прекрасно глушит звуки от их плесканий в грязевой ванне, но чем они ближе подползали к дзоту, тем выше был шанс допустить ошибку и любым случайным звуком выдать группу фрицам. Из-за этого скорость перемещения, и без того не самая высокая, с каждой минутой становилась все ниже и ниже. Богалий шепотом остановил группу. Саперы приступили к делу. Лежа на пузе, пытались щупом определить наличие мин на путях и расчистить пару проходов для перемещения группы. Остальные неподвижно застыли на местах, периодически прячась от осветительных ракет и потом приподнимая голову, давая дождю смыть с лица налипшую грязь.
Доползли. Ближе нельзя. До немецких позиций осталось не более ста пятидесяти метров. Одни скатились в неглубокую ложбинку, вместе с Богалием, другие расползлись по открытой местности, либо просто легли недалеко от погибших днем солдат, либо накрылись нашими и немецкими телами. Противно, мерзко, но в этой ситуации выбор был не так уж и велик.
