– Мне кажется, о нас должны доложить, – проговорил Микаэль, заглядывая внутрь старинной вазы и зачем-то громко дуя туда. – Иначе я не согласен.
– Поставь вазу на место, иначе я тебя выгоню.
– Неужели ты собираешься выкупить весь дом со всем барахлом? – он все вертел в руках то вазу, то горшки с цветами, то прочие безделушки с комода.
– Да, это будет подарком Сольвег. Но жить мы будем в моем доме.
– Получаешь и невесту, и дом. Кто-то явно все рассчитал.
– И весьма успешно, смею заверить.
– Ты невыносим, – уверенно заключил Микаэль и почти уронил тяжелый подсвечник на пол.
Хлопнула дверь, и оба они обернулись. В дверном проеме стояла красавица в зеленом платье из тончайшего шелка.
– Эка вырядилась, – пробормотал Микаэль. – Вроде и не бал, и не званый ужин.
Сольвег сощурилась и прикусила от досады губу. Южанина она явно не ждала и изо всех сил удерживалась, чтобы не швырнуть ему чем-нибудь в голову. Она была младше Эберта лишь на полгода, а потому уже начинала ощутимо паниковать, что ходить ей в девицах до конца ее дней, так как претендентов на руку и сердце обнищавшей красавицы было не много. Да и слава о ее характере шла впереди нее. Эберт встречался с ней раз семь, да все при свидетелях – уж волю себе она не давала, а к слухам он редко прислушивался. Партией своей рыцарь был явно доволен – что плохого в красавице-жене, а Микаэль не очень умен и просто завидует.
– Сир Эберт, – проворковала Сольвег низким и томным голосом. – Я не ждала сегодня тебя.
Слух неприятно резануло привычное «сир», разбередило старые нелепые мысли. «Отчего бы… – подумалось ему. – Отчего бы мне до сих пор не смириться с тем, что никакой я не рыцарь и не был им никогда.»
Он шагнул к ней, взял ее худую тонкую руку, почтительно поднес к губам.
– Доброго дня тебе, Сольвег. Ты прекрасна, как и всегда.
Та кокетливо прищурилась, улыбнулась, блеснули мелкие острые зубки.
– Ниле? – она обернулась к Микаэлю. Всю ее доброжелательность точно ветром сдуло. – Отец ожидает тебя в кабинете. Не заставляй его ждать тебя, уж прошу.
– Неужели он так спешит отдать мне заем, которому уже год без месяца, – съехидничал Микаэль. Подбросил в воздух виноградинку и поймал ее губами. – Не кривись, Сольвег, ладно, иду я, иду. Будто первый день меня знаешь.
– Не первый, и сожалею о каждой минуте, – сладко улыбнулась красавица. От такой улыбки, относись она к нему, любой бы повесился, но тот лишь усмехнулся, отвесил насмешливый поклон и скрылся за дверью.
