Качаясь на качуле, я всё-таки как-то раз попросила деда Семёна рассказать мне о цыганах. Он рядом сидел, выстругивая из чурбана какую-то полезную в хозяйстве деревяху. Он крякнул и рассказал, что цыганки воруют детей, яйца у куриц, всё воруют, что смогут достать – такая у них задача, затем это принести своему цыгану, который сидит и просто ждёт. Если цыганка хорошо наворовала – повезло ей, а если мало или не особенно ценное что-то притащила, то цыган берет свою плётку и бьет нерадивую до тех пор, пока не вдолбит ей, что она должна воровать лучше. Мне стало цыганок жаль. Раньше казалось, что их жизнь – сплошное веселье и танцы, яркие юбки и песни под гитару у костра в поле.
Дед добавил: «Вот ты вырастешь, и уведет тебя цыган черноволосый с синими глазами в свой табор. Заставит тебя воровать и ему приносить!» «А если я не захочу?» – несмело проблеяла я, уже подозревая, что услышу в ответ. «Тогда он будет и тебя плёткой хлестать для ума! Иначе никак», – прокряхтел Семён и закурил свой любимый «Беломорканал».
Я на минуту вжилась в роль несчастной цыганки: вот я стою в ужасе и яркой юбке посреди комнаты, ничего не укравшая для своего мужа, даже яйца. Не могу поверить, что я ушла с ним в табор, что нет мне дороги назад, что тот, кто должен меня любить, сейчас меня отстегает плёткой. Горько стало мне от своей выдуманной судьбы и ещё жальче стало цыганок, у которых нет другой.
В тот вечер меня не нужно было уговаривать – ела я перед сном основательно, «чтобы цыгане не приснились». А ещё навсегда зареклась (на всякий случай) знакомиться и встречаться с черноволосыми парнями с синими глазами.
Баня была по субботам. Стояла низенькая баня в дальнем углу огорода, идти нужно было по тропинке вдоль ягодных грядок. Серые потрескавшиеся бревна, маленький предбанник, помывочная с низким потолком – ничего особенного. К бабушке Варе приезжали мыться тетя Галя с дядей Витей и их дети, поэтому уже с четырех часов дед Семён таскал воду и протапливал баню, а бабушка хлопала половички и мыла в бане пол.
Я баню не любила. По мне, так ванна была значительно удобнее и лучше во всех смыслах. Не было духоты, жара, опасности обвариться кипятком, поскользнуться и шмякнуться с полка на пол. В Абатске гигиенические процедуры сводились к утреннему умыванию из рукомойника и вечернему подмыванию «Катьки» (так бабушка именовала женские половые органы) и ног в тазике. Поэтому баня раз в неделю была необходима.
