Она теперь вела себя не так нагло и надменно перед ним, как с Милой. Сидела, опустив голову, и давала монотонно показания.
Она сейчас прекрасно понимала, что её считают соучастницей преступления. И пока не доказано обратное, наказания ей не избежать. Предвзятое отношение к матерям-одиночкам сыграло с ней злую шутку. Уже стала жалеть, что пошла на поводу своей личной неприязни, не думая о последствиях. Уверено надеясь избежать их.
Только теперь её самоуверенность таяла на глазах, когда следователь озвучил свой вердикт. И совсем не в её пользу. Задержать до выяснения обстоятельств данного дела.
Заявление, по факту покушения на её жизнь, у неё тоже приняли, как встречное, на случай если Соловьёва подаст на неё в суд.
Здесь же, в соседнем кабинете сидела Мила. С ней тоже проводилась беседа, только с психологом.
Бедняжка после пережитого шока и потрясения была в таком подавленном состоянии, что вести допрос не представлялось возможным.
Двумя часами ранее они обе поступили сюда с помощью того самого постового, который и вызвал наряд полиции, по случаю драки.
А произошло вот что.
Мила, придя немного в себя от отчаяния и приступа истерики, мысленно обвинив во всём Ольгу Николаевну, эту нерадивую сотрудницу детского сада "Солнышко",взглянула во двор садика.
Александров не ожидал никаких кардинальных действий от Соловьевой потому, что она, вверив себя и свою судьбу блюстителю правопорядка, сидела вместе с ним на скамье у садика, тихо всхлипывала и молча ждала, когда придёт хоть какой-нибудь отклик на вызов постового. А он тем временем писал протокол.
В этот момент из сада вышла Ольга Николаевна, когда детей разобрали родители. Собиралась уйти домой.
Мила перехватила её взглядом. В ней поднялась волна возмущения и ненависти к этой немного глуповатой женщине. А вывод насчёт глуповатости пришёл в голову Миле, как она считала, вполне справедливо потому, что компетентный в своём деле человек никогда бы такого не допустил.
Мила встала и направилась навстречу этой женщине, когда та ещё и ухмыляясь над страданиями девушки, решила смыться, спровоцировав тем самым взрыв натянутых до предела как струна, нервов.
Мила сама не помнила уже, как подлетела к ней и вцепилась в её бублик из волос и стала таскать её по двору сада, под истошный визг его обладательницы. А потом ещё ударила по лицу так, что оставила царапины на её щеках, которые не скоро пойдут, когда женщина пыталась увернуться.
Но девушку это не волновало. Она была в таком отчаянии от безысходности своего положения, что готова была выместить на ней всё что чувствовала, надеясь хоть на какое-то облегчение от мучивших её душу переживаний.
