Так прошло несколько минут, Быковец уже вымахался и выдохся. Жук тоже устала махать корягой и будь у нее чуть больше мозгов явно разболелась бы голова, но увы.
– Да толку что ты ее по голове бьешь? Ее это только злит, – пошутила Аня. – Там мозга то нет.
– Ну не по заднице же мне ее бить.
– Ладно, пора заканчивать, время скоро выйдет, – сказала Аня, сделала три сальто с опорой на руки назад и с разбега пробила коронный удар Лили Энн двумя ногами в грудь соперника. Быковец отлетел на пару метров назад и лишился чувств. – Понтов было больше, а на деле оказался никакой, – заключила Аня. – Ну заканчивай уже, хватит играться со своей ненаглядной, а то я начинаю ревновать, – обратилась она уже к Максиму.
– Вот тебе билинговый платеж вместо кассы, вот тебе отсутствие средств на оборудование спортивных сооружений «в шаговой доступности» – продолжал Максим впустую бить по-пустому, ничего не ответив Ане. Жук была исполнена страстной ненависти, ее глаза светились от гнева, щеки горели от прильнувшей крови. И парень тоже пылал от страсти, горел от жажды – от жажды справедливости от страстного желания ее же.
– Ну это уже, как минимум, невежливо, – сказала Аня, выполнила гимнастический элемент «колесо» и оказавшись в шаговой доступности от Жук, за спиной у Максима изобразила ногами полет бабочки над головой парня, «бабочка» обеими крыльями ударила в лицо продажной чиновнице, и Аня мягко и грациозно приземлилась, как и положено, на чуть согнутые в коленях ноги, сместив назад центр тяжести, чуть подав вперед корпус, во время полета с ее волос слетела резинка и длинные шелковистые волосы мягко легли на изящный изгиб спины.
– Что это было? – удивленно спросил Максим.
– Бабочка, – ответила Аня, стоя спиной к Максиму.
– Красивая бабочка, – сказал Максим обернувшись. – Только вот она чуть ни снесла мне голову. Ты меня реально напугала. И зачем это? Не могла мне дать еще поиграться?
– Поиграться? – переспросила повернувшаяся лицом к Максиму Аня. – По-моему, ты уже не играл, а заигрывал с ней.
Максим подошел вплотную к девушке, обнял ее и хотел поцеловать, Аня чуть отстранилась. Ее лицо изображало гнев, но этот гнев был скорее напускным и наигранным, чем искренним. Она была красивой и страстной, а Максим просто был, Максим был, есть и будет – Максим. Парень вопросительно посмотрел в ее глаза, и девушка растаяла и заулыбалась, она потянулась своими губами к его губам и знакомую мелодию заиграли две свирели, только одна чуть выше, а другая чуть тоньше и нежнее.
