– Ах, ты ж! Ёперный театр! Адик! – я отпила глоток, и гордо обдало огнём, – Что это?
– Коньяк! – он посмотрел на меня, будто я попросила его отписать все имущество.
– Я думала, что это чай! – я пыталась затушить огонь любезно проятнутой долькой шоколада.
– Ля, я что, дурак, в такую холодину чай пить? – цокнул он и закатил глаза, – Давай, раз не хочешь!
– Адик, и, давно ты чай коньяком заменяешь? – я была в шоке, весь такой до правильный зожник и вместо чая хлещет коньяк.
– С тех пор, как начал встречаться с амбассадором этого бренда! – цокнул в своей манере парень.12
– А если он боксером будет? Пойдёшь в секцию записываться? – я улыбнулась.
– Ты думай, что говоришь! – закатил глаза Адик, – Мне нельзя… Лицо портить…
– Ох, Влад, не закатывай так глаза, а то останутся там когда-то! – и под возмущенные вопли парня, я убежала к месту съёмок. Там как раз репетировали, тот момент, когда Аська должна была бороться с тёмным божеством. Она с лёгкостью размахивала пластиковым детским мечом, который позже, с помощью компьютерной графики должны были превратить в боевой меч. Аська шла в нападение, ловко отбивая мячи, которые задумке были магическими огненными шарами. А потом непонятным образом развернулась и шлепнула нашего Светлейшего в лоб. Якобы случайно, так выглядело со стороны. Но я-то знаю её, отомстила за кокошник, злопамятная девушка.
Позже записывали сцену бутафорской головой, которую несли, нанизав на меч. Около пяти часов ещё ушло на то, чтобы отснять каждого индивидуально, с разных ракурсов, с разными эмоциями и положением тела. Крупным планом и со стороны. Было трудно, но интересно. Как раз пригодились уроки актерского мастерства. Конечно, наш режиссер постоянно бухнел и останавливал съемки, но мы дожили до вечера. Собрав всю теплую одежду, я ждала своей участи. Той самой сцены, где викинги должны были принести меня на жертвенный камень и отдать темному божеству. Эти кадры, клипмейкер решил снять на закате. На берегу реки разворачивалась чудная картина. Кроваво-красный морозный закат, дым костра, я в белой рубашке, лежу на камне, как приведение, трясусь от холода, так что клацанье зубов слышно на всю округу, спасибо, что плед подстелили.
И медленно сползающий паук, аккурат мне на нос. Так не вовремя! Ой, как я кричала-а-а-а, арахнофобия у меня в крови с самого рождения. Я кричала, показывая пальцем на паука, который от моего крика поменял цвет. Наверное, поседел. Режиссер, приняв это за актерскую импровизацию, продолжал снимать, Светлейший тоже не понимал, почему я показываю на него пальцем и кричу, как умалишенная. Паука он не видел и продолжал делать вид, что душит меня, аккуратно прижимая к плите.
