Вечером получила разрешение воспользоваться машиной. Договорилась с Пьером. Довольная ушла спать. Карл, видимо хандрил, часто подскакивал ночью и недовольно бурчал. Утром я к условленному времени была готова и спешила на выход. И только я собралась открыть дверь и выбежать из дома, как услышала за спиной:
– И куда это ты собралась? – голос был сиплым.
Я повернулась, он спускался по лестнице потирая глаза и в полосатой пижаме. Проснулся.
– Мадам меня отпустила, у меня выходной, – пролепетала я и намеревалась выскочить из дома.
– Стой, жди меня! – приказным тоном выпалил он и медленно пошел в сторону столовой, – мне тоже надо в город.
Я изнывала от ожидания и разочарования. Пьер, как мог меня успокаивал. Сначала предложил было отвезти меня, а потом за ним вернуться. Но я понимала, что ему попадет за расточительство. Потому и сидела на сиденьи в машине и терпеливо ждала. Даже стала замерзать. Уже было подумывала вернуться в дом погреться, как он соизволил выйти. Довольный жизнью не спеша подходил к машине. Пьер завелся, Мишель осмотрел заднее сиденье, вздохнул (как будто его насильно усаживали) и мы поехали.
Пьер остановился как обычно на улице Ренуар, она мне очень нравилась. Круто почти сбегая вниз тянулись заросшие зеленые сады до самой Сены. А потом перебравшись через реку, медленно поднимаясь можно было добрести до чуда света – Эйфелевой башни. Ее странная, даже фантастическая красота меня пленяла. Я уже было вышла из машины и собралась пуститься в свой путь, как вдруг меня крепко ухватили за руку.
– Давай заедем в одно место, – он стоял вплотную ко мне, цепко держа меня чуть выше локтя.
– Парень, в Латинский квартал в Синема-де-Пантеон, строго скомандовал он Пьеру и затолкал меня в машину.
Я еще ни разу не бывала в Латинском квартале и только мое любопытство удержало меня от желания выскочить из машины на ходу.
Вечером, отужинав, отмахнувшись парой дежурных фраз, я сбежала к себе. И стоя у окна, поглаживая черные, как смоль перья Карла, недоумевала. «Неужели стоило отрывать меня от моих запланированных дел, что бы отвести меня в новомодную синему? Заставить меня пить, в общем-то неплохой кофе, в незнакомой мне кофейне? Тратить деньги на ненужный мне веер? Маман бы взвилась от такого подарка. Хорошо, что я в руки его не взяла и категорично отказалась», – крутились мысли в голове.
В синематографе мне было некомфортно. Здание большое, красивое. Внутри убранство было шикарное. В самой синеме: темно, душно, тапер играл хорошо, но слишком нервно и громко. И Мишель, все пытался в темноте прижаться ко мне. Благо мест было много свободных и я отсела от него. А картина. Картина была ужас. Мне было совершенно неприятно под громкую, спешащую музыку следить за несчастными влюбленными соперниками. Мне их было очень жаль. А эту вертихвостку я осуждала.
