– Отряхнись, а то грязный, как и твой пес, – приказала Аврора приятелю, – странно, что от тебя еще не воняет, как от него. Вы, наверное, и спите вместе.
Руми послушно убрал грязь со своей толстовки. Слова Авроры его ни капельки не обидели. Судя по всему, он привык к нападкам девушки.
– Рори завидует, потому что у нее отобрали плюшевую жабу, с которой она спала. И теперь ей одиноко холодными ночами, – раздался голос Феликса. Оказывается, он подслушивал наш разговор.
– Тебе что-то непонятно, Феля-беля? – Аврора вскинула вверх черные брови.
– Как по-взрослому, сестричка, – усмехнулся юноша и отвернулся.
– А я помню эту плюшевую жабу, – задумался Арий.
– Заткнись, – Аврора легонько толкнула парня, и браслеты снова пропели свою песенку.
За разговором я и не заметила, что в классе нет человека, о приходе которого я молила еще вчера. Вспомнила об этом только, когда Клим уже появился на пороге кабинета. На него так же, как на меня, уставились, но характер взгляда был другим. Что в нем читалось? Неужели страх? Юноша неторопливо прошел к свободной парте на третьем ряду, ни разу не подняв глаз. Прозвенел звонок, похожий на звук церковных колоколов.
– Садись со мной, – предложила Аврора, – моя соседка по парте сегодня не придет.
– Спасибо, но мы с Климом договорились сидеть вместе, – сообщила я с виноватой улыбкой.
– С новеньким? – глаза Авроры стали круглыми как два мячика, – Но он же больной.
– Он уже не больной, раз ему разрешили посещать школу, – сказал Арий, украдкой поглядывая на Клима.
– Все равно это не самый удачный выбор, Вита, – Аврора говорила серьезно.
– Спасибо за предостережение, но, думаю, все будет в порядке.
Направляясь к Климу, я снова почувствовала себя мишенью: все открыто следили за мной, даже не стараясь делать это незаметно. Два новеньких объединяются вместе, теперь мы сила, и нас будет не так-то легко сломить. Я поприветствовала молодого человека и села рядом, выкладывая на парту письменные принадлежности.
– Зачем ты это сделала? – шепотом спросил Клим.
– Что?
– Села со мной. Я видел, как хорошо ты общалась с другими ребятами. Они могли стать твоими друзьями.
– Я хочу, чтобы ты тоже стал моим другом.
– Я буду, а вот они теперь нет, – слова Клима прозвучали как приговор.
– Почему ты так решил?
– Потому что ты подошла ко мне. Теперь тебя тоже будут считать прокаженной.
В кабинет вошел учитель, и Клим уставился в свою тетрадь. Я внимательно на него смотрела, стараясь заметить на коже язвы или что-то подобное, что бы могло рассказать о его болезни. Ничего не было. От белоснежной кожи, казалось, исходило мерцание. Она была похожа на чистый лист бумаги. Если бы я имела талант, как у Ария, нарисовала бы на ней что-нибудь.
