– Ей больно, она стремится причинить боль другим. – Я вздохнула. – Каждый делится тем, что у него есть. Стефан, Даша сказала, что ночами ты бегаешь ко мне.
Стефан молчал.
– Я не спрашиваю куда. Я говорю о её переживаниях.
– К тебе.
Я остановилась.
– Как ко мне? Куда?
Стефан потянул меня за собой.
– Помнишь, ты плакала всё утро, вышла из спальни к обеду? Я уснуть не мог, думал, ты и ночью плачешь. Пришёл. А ты спала. Я слушал, как ты спишь.
– Стефан, ты… ты что творишь? – Возмущению моему не было пределов. – Я теперь дверь запирать буду!
– Не надо. Я ещё два раза приходил. Потом Макс меня встретил.
– Что?! Максим тоже знает?
– Меня один и тот же охранник пару раз видел, сказал Савелию, Савелий Максу. Макс ночью встретил на лестнице.
Я застонала.
– Стефан, ну что же ты творишь?!
– Прости, Хабиба. Когда вижу, ты грустишь, я ночь не сплю, думаю, как ты одна?
«Когда я одна, я с Серёжей разговариваю! Записки его перечитываю. У меня их несколько штук», – могла бы ответить я, но промолчала.
К каждой памятной дате, к каждому празднику служба доставки привозит подарок от Серёжи. В коробочке с подарком я, прежде всего, ищу записку. Всего несколько строк дорогих для меня слов. Серёжа перед отъездом хорошо подготовился. Катя и Максим тоже получают подарки. А на Новый Год подарки от Серёжи получили все, даже горничная Люся, которая появилась в доме уже после его отъезда.
Я улыбнулась, вспомнив удивлённое лицо Андрэ, вскрывшего упаковку подарка. Пока он изучал содержимое, брови его поднимались всё выше и выше. Он получил легендарную бутылку вина 1907 года. Легендарная она потому, что из той самой партии, что предназначалась Николаю II, последнему русскому царю, но по назначению не дошла, так как корабль, перевозивший вино, был затоплен немецкой подводной лодкой. И, кажется, только в конце девяностых эти бутылки были найдены на дне Финского залива ныряльщиками.
– Детка, я тронут, – поделился Андрэ, – это самое дорогое вино в мире. Я загадаю желание и открою бутылку тогда, когда оно сбудется.
Теперь у меня поползли брови вверх. Я и не предполагала, что Андрэ суеверен.
Мне Серёжа прислал рукописную Книгу Мудр, с рисунками мудр и пояснениями к ним на санскрите. Книга старая, в кожаном переплёте с тиснением, с медной застёжкой-засовом. Под титульным листом я нашла поэтическое письмо-записку:
Моя девадаси, вспоминаю ту жаркую лунную ночь, когда ты танцевала в храме. Ты стояла на пальцах ног, танцуя гибкими руками. В крутом изгибе спины, коса твоя касалась каменных плит пола, а груди двумя полусферами дерзко устремлялись вверх. Зрителей было двое – луна, бесстыдно ласкающая тебя у меня на глазах, и я, измученный желанием и одновременно испытывающий ужас от греховности своего желания. Совершая волнообразные движения, медленные, безумно соблазнительные, ты оставалась недоступной под защитой одухотворенной красоты своего тела.
