Я ещё долго плакала и жалела себя. Наплакавшись, встала на коленки и, как старая бабка, опираясь рукой на дверь, поднялась на ноги. Платье намокло слезами, я сняла его на ходу по дороге в ванную. Из зеркала над умывальником на меня смотрела горемыка-неудачница с опухшими глазами и унылым взглядом. Я усмехнулась.
– Даа, сударыня, жалко выглядите! Некая Даша выпила радость из вашей жизни? Стыдно, сударыня! Стыдно сдавать в аренду собственную жизнь! – Я разделась и встала под душ.
«Отныне я не буду оправдывать недопустимое поведение Даши или кого-то ещё сложным периодом в их жизни. Пора признать, человек позволяет себе недопустимое поведение только в одном случае, когда он чувствует безнаказанность. Серёжа говорил, что снисхождение к дурным проявлениям людей, есть разновидность гордыни. И он прав! Я требую от себя, ожидаю от Макса, от Кати достойного поведения, а другим потакаю в их слабостях. Взрослым людям должно нести ответственность за эмоциональную распущенность! Я научусь выстраивать отношения, в которых нет места оскорблению. Так общается Андрей, так выстраивает отношения Серёжа. И я научусь!»
Позднее, одеваясь в гардеробной, я вспомнила вжатую в плечи голову Маши в тот момент, когда она по моему требованию покидала кухню, вспомнила бледное и испуганное лицо Даши и простонала:
– Ооо… я вновь прибегла к силе, что запретила себе ещё в юности! Я напугала и Дашу, и Машу.
С того дня я с Дашей не общаюсь. Предоставленная самой себе, в отсутствии дела и каких-либо интересов Даша ещё больше располнела. Ярко и криво накрашенные губы, кое-как сколотые волосы, тесные не по размеру туалеты – когда-то красивая и ухоженная Даша стала выглядеть неопрятно и… неприятно – от неё часто пахнет спиртным. Стефан на жену не обращает внимания. Эдвард избегает приглашать тещу к себе, а Анюта приезжает погостить к маме редко, да Даша и не проявляет желания видеть дочь и внука.
«Я хотела бы тебе помочь, Даша, но уже не знаю, как. Рассчитывая получить лучшее, ты непременно стремишься разрушить то, что есть».
За окном шёл снег. Крупный, хлопьями. Обнявшись, мы с Машей стояли на кухне и смотрели в окно.
– Знаешь, Маленькая, не нарадуюсь я Ольге, – вдруг сказала Маша. – Как подарок она мне на день рождения появилась! Хорошая она. Я-то допреж переживала, силы уходят, кто вас кормить будет? Теперь успокоилась. Да и дольше я с ней на кухне продержусь – без неё меня списывать надо было бы, и не успеваю, и забывчива стала.
