Не глядя на меня, Максим задумчиво крутил карандаш в руках. В руках его, таких же крупных и красивых, как у его отца, карандаш выглядел длинной спичкой. Я засмотрелась, и ослабила контроль – тоска тотчас явила себя: «Серёжка, как я скучаю по твоим рукам. Серёжа…», – мысленно застонала я, представляя на своей щеке его пальцы, и… опомнившись, тряхнула головой, отбрасывая ненужные мечты.
– Сынок, человек иногда обязан манифестировать свои убеждения, особенно в том случае, когда есть шанс скорректировать вредные тенденции в обществе.
– Мама, я услышал. Я подумаю, что можно сделать, и вечером дам ответ. Ты хочешь весь мир объехать?
– Нет. Только два города – Париж и Милан, и только показы моих любимых кутюрье. Всё вместе займёт месяц времени. Фотосессии хочу провести в Москве, может быть, даже дома в усадьбе и ближе к весне.
– Ещё вопрос. Ты собираешься участвовать в показах без гонорара?
– С гонораром. На гонорар я собираюсь открыть кризисный центр для женщин, как это сейчас принято говорить, «попавших в трудную жизненную ситуацию».
– Значит, нужен кто-то, кто выступит в роли твоего агента.
Я кивнула.
– Макс, у меня есть ещё одна просьба – помоги найти хорошего управляющего. Я собираюсь всерьёз заняться благотворительностью.
Бросив карандаш, Максим поднялся из-за стола, шагнул к моему креслу и опустился на пол.
– Я понял, мама. Прости. Прости, что не выслушал и отмахнулся отказом. – Он положил голову мне на колени и закрыл глаза.
Я коснулась пальцем маленькой вертикальной чёрточки меж его бровей. Совсем недавно её не было. «Отдохни, мой мальчик. Тебе всего восемнадцать, а на твоих плечах бремя ответственности за семью… ты управляешь огромным бизнесом своего отца, у тебя есть свой бизнес, и ещё ты помогаешь в делах деду. А теперь и я обременяю тебя».
– Представлять мои интересы я хотела просить Катю. В это время, она будет в Европе. В январе у неё выставка в Париже, а на начало марта заявлена защита научной работы.
Не открывая глаз, Макс предостерёг:
– Мама, я дам окончательный ответ только после обсуждения вопросов безопасности с Савелием.
– Я поняла, сынок.
«Графу ещё труднее. Ему в этом году восемьдесят четыре. Он относится к той категории людей, что всеми силами стремятся избегать жизненных потрясений. А теперь и возраст настаивает на размеренной созерцательности. – Я усмехнулась своим мыслям. – Всё не так – один слишком молод, другой слишком зрел. На самом деле, сын мой полон сил и энтузиазма, чтобы начать вершить большие дела, а Андрэ умудрён опытом…»
