В один момент он сказал:
— Деревянное оружие не может причинить боль, но настоящие мечи и сабли — еще как могут. Чтобы справиться с ними, нельзя позволять себе излишнюю осторожность. Чэн Цянь, не сжимай лезвие. Нервы на кончиках твоих пальцев связаны с сердцем, разве ты не чувствуешь эту боль?
Затем учитель повернулся к другому младшему брату.
— В Восточном море есть сабля весом в триста цзинь [1], удержать ее возможно лишь обеими руками. Но это всего лишь меч, Сяо-Юань. Думается мне, ты занимаешься не фехтованием, а ковкой железа.
[1] Цзинь — китайская мера веса (= 0,5 килограмма)
А иногда мастеру приходилось закатывать рукава и подбегать к Ли Юню, чтобы остановить того от создания проблем.
— Прекрати немедленно! Эй, осторожнее с этим! Такими темпами ты проткнешь себе глаз.
… Сказать «невыносимо для взора» означало похвалить этих сопляков.
Молодой господин Янь огляделся по сторонам и посмотрел на Чэн Цяня, задержавшись на нем взглядом чуть дольше.
Он хорошо знал, что Чэн Цянь ребенок из сельской местности, но считал его нахождение здесь приемлемым, так как тот не совершал никаких бесчеловечных поступков и не доставлял хлопот своим поведением.
Янь Чжэнмин не чувствовал угрызений совести и никогда не раскаивался. С течением времени и в зависимости от настроения эти качества в нем даже усиливались.
Кроме того, молодой господин Янь также признавал, что иногда его можно было назвать несколько поверхностным — он имел очень четкое представление о том, что ему не хватало как знаний, так и моральных качеств. Именно поэтому он и не мог требовать того же от других. Соответственно, единственный способ, который у него оставался, чтобы отличить свои симпатии от антипатий, — это судить по внешности.
Исходя из этого критерия, люди вроде Хань Юаня в глазах Янь Чжэнмина выглядели непростительным злом.
«Судить по внешности» для Янь Чжэнмина было железным принципом. И все-таки, он сделал для себя два исключения: первое касалось мастера, второе — Ли Юня.
Несмотря на то, что учитель выглядел так, будто его переполняли пороки, молодой господин Янь прощал ему это. В конце концов, он занимался с ним самосовершенствованием уже на протяжении восьми лет; он был, так сказать, избалован мастером и эмоционально близок с ним.
А что касалось Ли Юня… каким бы красивым тот ни был, Янь Чжэнмин оставался абсолютно непримирим с ним: этот парень чертовски ему надоел!
В случае Чэн Цяня, Янь Чжэнмин, признаться честно, был слегка очарован. Иначе он не дал бы ему конфет при первой встрече — подобное было такой же редкостью, как цветение саговника — жаль, что третий младший брат не оценил его доброту.
