Элен плакала, пока не кончились слёзы, и только после того, как ей сделали очередной укол, она забылась беспокойным сном. Когда девушка проснулась, в её палате сидела Николь, и у подруги были красные глаза. Она комкала в руках салфетку и напряженно следила за Элен. Девушка приподнялась на койке.
– Николь, что случилось? – голос больше походил на карканье.
Подруга встрепенулась и протянула ей скомканный клочок бумаги.
– Он оставил тебе это и ушел, как только часы показали восемь вечера, – Ники шмыгнула носом. – Извини, я прочитала.
Элен трясущимися руками расправила салфетку.
«Я хочу извиниться за свои последние слова. И, впредь, больше не стану тебя беспокоить. Живи нормальной человеческой жизнью, о которой ты мне и говорила. Я лишь желаю, чтобы ты была счастлива в своей новой жизни без меня. И не буду следить или преследовать тебя.
Всего хорошего. Т»
Слезы опять закапали из глаз, размывая слова на салфетке.
Только он мог написать такое обезличенное письмо, а нет, не письмо, записку.
Ники подсела и обняла подругу, а Элен разрыдалась сильнее, но в этот раз её было кому утешить.
Несколько месяцев спустя.
– Ты беременна?! – Элен подпрыгнула на стуле, и половина посетителей в кафе обернулись.
– Тише ты! – шикнула на неё Николь. – Я даже Алексу ещё не сказала.
Подруга покраснела, а у Элен в груди вновь защемила боль. Бывали моменты, когда ей хотелось выть на луну от мыслей, что она потеряла, но девушка каждый раз засовывала их в самый дальний ящик сознания, чтобы можно было нормально жить. Она пыталась не думать о Торе и о том, что она упустила тогда, в больнице. Наладила свою жизнь, даже вернулась к написанию романа, а ещё прикупила квартиру в Французком квартале, в пяти минутах ходьбы от парка Джексона. Каждый день Элен гуляла в парке, благо погода на юге Америки позволяет не мерзнуть даже зимой. Часто под её окнами по вечерам пели свои песни афроамериканцы. Всё это отличалось от дома их семьи в Батон-Руж. Наверное, именно по этой причине она выбрала именно место для своего жилья здесь, а не какой-то респектабельный район с бутиками, паковками и детскими площадками. Где бы она каждый день смотрела на детей и думала…
– Элен, вернись ко мне, – голос подруги вернул её из своих собственных невеселый раздумий, как раз вовремя, но лишь за тем, чтоб опять вернуться к теме детей.
Такое впечатление, что все буквально помешались на детях.
– Да я здесь, просто задумалась, – ответила Элен, улыбка Николь потускнела.
