– Ну, вот. Теперь все встало на свои места. Теперь понятно, что она испытывала в этом музее. Это все равно, как если бы ты пришла в какой-нибудь музей, а там чучела людей в витринах. Взрослых, детей, стариков.... Ужас! Бедная Дуся!
– Но почему она мне ничего не сказала? Почему она промолчала? – Удивилась Лизавета. – Потому что, после увиденного, все люди, и ты в том числе, немного, как бы это сказать, вышли у нее из доверия. И теперь, нужно будет очень постараться, чтобы это доверие вернуть. Мы не должны к ней относиться, как к забавному зверьку или как к игрушке. Она заслуживает большого уважения. Я знаю, что все присутствующие это понимают. Все любят и уважают Дусю. И все-таки, давайте будем поделикатнее, и ни в коем случае не
вспоминайте этот проклятый музей.
На следующее утро, Лизавета проснулась, по привычке, в семь часов и лежала тихо, не шевелясь, боясь нечаянно разбудить Дусю. Сколько она так пролежала, она не знала. Но, наверное, долго, потому что глаза сами начали закрываться и она опять уснула. Уснула крепко. Так крепко, что не сразу проснулась от того, что что-то теплое и мягкое бесцеремонно забралось к ней под одеяло и теперь сопело ей на ухо. Так могла сделать только Дуся. Она так делала всегда. Каждую субботу и каждое воскресение, когда не нужно было рано вставать, и можно было понежиться в постели, Дуся прибегала к Лизавете и они лежали и болтали до тех пор, пока мама ни звала завтракать. Лизавета, еще не проснувшись окончательно, даже сама себе не поверила – неужели, это ее Дуся пришла? Она даже глаза открывать не стала. Обняла подружку и прижалась лицом к ее пушистой мордочке.
– Дусенька, милая.... А я думала, ты меня разлюбила. Думала, ты всех разлюбила. Как же ты всех нас напугала!
– Никого я не собиралась пугать. Вы сами захотели и испугались. «Напугала». А чего вы такие бояки? – Дуся опять была Дусей. Спорщицей и ворчуньей. Лизавета, от радости, глаза открыла и так ее к себе прижала, что михрялка даже пискнула, как-то не по михрялочьи. – Полегче-полегче! Раздавить хочешь? Избавиться от меня хочешь? Что, надоела? Нет, ты скажи: надоела?
– Ну, что ты, глупенькая! Как тебе в голову такое могло прийти? Да я за эти дни чуть не умерла! Как тебе не стыдно? – Лизавета даже забыла, что с Дусей надо поделикатней разговаривать. А потому, что обиделась на такие обидные слова. А вредная Дуся, кажется, обрадовалась, что Лизавета обиделась. Она потерлась мордочкой о Лизаветину щеку и начала подлизываться.
