– Подожди, то есть тебе тридцать пять лет, ты будучи в здравом уме и светлой памяти, решил переделать стриптиз клуб под поэтический кружок? И почему опять то собака ?
– Да, здорово, правда? – Начал глупо улыбаться Валерон.
– Вы чего мужики совсем, что ли крышей поехали в этом возрасте!
– Нет, наоборот я обрел себя и понял, что я не такой каким я являюсь на самом деле!
– Чего? – От такой непонятно речи лицо Аглаи перекосилось.
– Ай, ты не поймешь, художника обидеть может каждый! – Отвернулся от Аглаи, поправляя шинель.
– Так ты же вроде поэт.
– Какая разница, художник ,поэт, главное, что я писец, а то есть не так,– приложил руку к своей голове и начал понимать, что уже несет откровенный бред, – не писец , а писарь, да точно, я писарь, – поднял подбородок и с гордостью смотрел на стены, сквозь Аглаю.
– Да, это точно писец!
– Вот ты не понимаешь, может это мое предназначение, я может к этому всю жизнь шел!
– Ты всю жизнь, пил кутил и гулял с разными дамами легкого поведения, твое предназначение, по моему, неделю назад заключалось в создании конкурсов, на лучшую мокрую майку дамы с третьим размером груди
– Это было давно, люди меняются, тебе как логисту с двумя высшими не мешало бы это знать. Ага. – прислонил указательный палец к виску, выставив ситуацию так будто это Аглая решила переделать стриптиз клуб в поэтический кружок.
– Так, слушай писарь, а где Алекс, он вообще к тебе приходил?
– О! Господин Александр, сейчас работает натурщиком
– Кем он работает? – Еще сильнее перекосилось лицо
– А что, вот дурень, забыл сказать, что я же открыл не только поэтический кружок, но и художественный. Договорился со своими бывшими стриптизершами, чтобы они меня свели с художественным университетом. Я дал объявление о бесплатном месте, где можно рисовать с натуры. Мои полу голые дамы их не зацепили, а вот Александр, показался им очень интересным мужчиной, тем более они сейчас проходят античность, и им нужна фактура Аполлона. Я к сожалению на эти параметры не подошел, а вот Алекс очень даже.
– Какого еще Аполлона, что за беспредел здесь творится!
– Ну как какого древнегреческого, голого Аполлона.
Тут лицо Аглаи окончательно приобрело красный цвет в тон ее рук и перекосилось до нельзя.
– Что? Сейчас мой муж стоит, где то голый и его рисуют двадцатилетние девки? Где он?
– Так Аглаичка, без скандалов спокойно, во- первых им по двадцать два, а во- вторых это же искусство!
– Да какое к черту искусство! Где мой муж?
