– С одноголовыми хризантемами – 500, с лилиями – 800. Есть за тысячу и полторы.
– Дороговато… Давайте нам сделаем скидку? Мы – бедные.
– Ага, бедные! – передразнила цветочница, уже успев придти в себя и поняв, что их визит никак не связан с Лосем. – Если бедные – купите открытку. Они хоть с розами, хоть с тюльпанами – тридцать рублей.
Посовещавшись в сторонке, полицейские купили букет хризантем.
– Бедные! – после их ухода не переставала ворчать Света. – Со скидками, да с распродажами совсем люди развратились. Привыкли жировать на халяву. Всяк норовит на мне сэкономить, словно я сама цены устанавливаю. И полицейские тоже хороши. Ни работать, ни одаривать по настоящему не умеют. Убийцу Сомика до сих пор не поймали.
Вспоминая о четвертом муже, Света давно уже перестала плакать. Разве только после того, как увидет его во сне…
В Уфе дела у Светы пошли не лучше, чем в Самаре. Такой же мизерный заработок продавца, жалобы и крик покупателей, профессиональная утруска и усушка в свою пользу, и обвес в двадцать-тридцать грамм с килограмма. И, разумеется, приставания мужиков к симпатичной одинокой разведенке. Если бы не ее бойкий характер и оплеухи, щедро раздаваемые ею направо и налево, без анализа кто собирался полапать – директор магазина или пьяный грузчик, ей пришлось бы совсем туго.
– Да выйди ты, наконец, замуж, – наставляла подругу сменщица, – сразу все отстанут. Мужики мужиков боятся.
– Какое еще «замуж» в мои тридцать четыре года?
– Ну и что? Вон Зойка в тридцать шесть выскочила. Теперь живет припеваючи. Собираются машину покупать.
– Да я и без того уже нахлебалась. Хватит с меня приключений. Потом, где я найду подходящего мужа? Вокруг одни пьянчуги и развратники.
– Есть у меня знакомый. Хоро-о-ший, положительный мужчина. Сорок лет, высшее образование, не пьет, не курит, зарплату всю домой матери приносит, ухаживает за ней после инсульта. Хочешь, познакомлю?
Самсон оказался совершенно не в ее вкусе. Все Светины предыдущие мужья имели достаточно импозантный вид, короткие и красивые стрижки (включая, даже низкорослого Павла – пьянчугу). Самсона она увидела стоящим у стола. Хотя ростом он и удался, но сутулая спина и при этом среднего размера брюшко, делали его похожим скорее на морского конька, чем на завидного жениха. Соответствующее отталкивающее впечатление довершали серая рубашка, расцвеченная в какой-то детский рисунок, застегнутая на горловине до последней пуговицы как у школьника, отсутствие галстука и, разумеется, заношенный костюм, вероятно купленный ему еще в студенческие годы. Пиджак обтягивал неуклюжую фигуру Самсона, расходясь сзади шлицей, открывающей брюки неопределенного цвета, забывшие прикосновение к себе разогретого утюга и вид отглаженных стрелок. Давно стриженые волосы, слегка завиваясь, почти закрывали уши и шею. За толстыми очками в пестрой роговой оправе трудно было разглядеть черты его лица – казалось, они расплывались.
