Позвонила Настя. Голос у нее был тихий и осипший.
– Закусывать надо было лучше, – пробормотала она, когда Маша сказала, что ей сейчас не до разговоров, она опаздывает и вообще чувствует себя не лучшим образом.
– А все ты со своими посиделками!
– Ой, убавь звук, и так голова раскалывается… Звоню сказать, что Денис в твоем районе, заедет, подбросит тебя на работу. А я взяла отгул. Пойду отсыпаться.
Маша ждала лифт, нервно пританцовывая на месте, но так и не дождавшись, сбежала по лестнице и на выходе со двора увидела машину Дениса.
– Чтоб я еще раз с вами связалась! – в сердцах воскликнула она, плюхаясь на пассажирское сиденье.
В ответ Денис только рассмеялся.
Они долго ехали по утренним запруженным дорогам. Маша то и дело поглядывала на часы, пока не поняла, что еще чуть-чуть – и будет совсем поздно. Нельзя сказать, что в редакции англоязычного глянцевого журнала, где она работала журналистом и переводчиком, были очень уж строгие правила. Но часы показывали почти десять. До конца недели нужно было сдать номер. Машу ждала гора незаконченных дел, и терпеть бездарный простой в утренней пробке было выше ее сил.
Наконец потеряв терпение и всякую надежду быстро добраться до офиса, Маша попросила Дениса высадить ее у ближайшей станции метро.
– Мне здесь не перестроиться, – сказал он, глядя на плотный ряд машин перед собой. – Остановлю на соседней улице – добежишь.
– Давай хоть так!
Выйдя из машины, Маша несколько минут торопливо шагала по тротуару, пока ее не накрыла внезапная мысль:
«Боже! – вдруг вспомнила она. – Ведь сегодня Осьминожка притащится в отдел. Боже! Боже!»
Осьминожкой сотрудники редакции окрестили главного редактора – неприятную, цепкую и хищную особу, которая, по общему мнению, не уступала героине Мерил Стрип из известного фильма про модный журнал. Машин журнал был, конечно, поскромнее, о моде писал факультативно, в основном уделяя внимание светским сплетням, еде и развлечениям, но это ничуть не умаляло лютости главной редакторши, у которой не только не было трех сердец, как положено осьминогу, но, судя по манере держаться, не было вообще ни одного. И этот ужасный спрут, если верить данным редакционной разведки, должен был сегодня наведаться к ним в отдел, хотя случалось такое нечасто. Машин непосредственный начальник был человеком либеральных взглядов, он не контролировал журналистов и редакторов – людей творческих – так что не приходилось сомневаться – в десять утра на рабочем месте не обнаружится ни единой души, если не считать добряка Марка Львовича, у которого вечные нелады с женой, а потому он приходил рано и задерживался допоздна.
