Никто из соседей, ночевавших и кормившихся в ее доме, не попытался помочь ей, стать сопровождающим в опасное место, которым стал город. Стыдливо пряча глаза, только пожелали скорейшего возвращения Дулата.
Не рассматривая разбитые витрины, сожжённые и обстрелянные машины с пятнами крови на передних сиденьях и стеклах, выкорчеванные банкоматы, плотно сжав губы, она шла только по известному ей маршруту, не обращая внимания ни на что.
Заходила она в больницы, выискивая среди всех поступивших без документов родное лицо. Шептала спасительные молитвы, переступая через пороги морга. Хватала за руки прохожих, спрашивая и показывая фото, не видал ли кто ее сыночка.
Что она ела и пила в эти дни, как и где проводила зимние холодные ночи одному Богу только известно.
Она вернулась в пустой дом. Опустошенная, с невыплаканными глазами. В тоненькой сгорбленной старушке вряд ли кто бы теперь узнал полную сил, гордую и надежную Мухлису, которой она была всего лишь пару дней назад.
Одновременно в дом потянулись пожилые соседки со своими гадальными картами, камнями, завернутыми в платок. По всем предсказаниям выходило, что жив Дулат, жив и скоро вернется. Но ранен. Указывали даже места, в которых он лежит не совсем здоровый, но живой.
Вскоре приехал Болат.
Здоровье и покой Мухлисы пошатнулись за дни, проведенных в городе, среди десятков раненных, погибших, в которых она искала своего сына. Ранее всегда ухоженная, с красиво и аккуратно уложенными волосами, теперь же она растрепанная, постоянно плакала и молилась.
Самый тяжелый труд на земле – это молиться. Все страхи обнажаются при родительских молитвах. За каждым еле слышным чихом и чуть начинающим кашле ребенка скрыты все материнские опасения.
Мухлиса, когда дети были совсем маленькими, шептала все молитвы над ними, прося Бога уберечь детей от бед, болезней. Теперь она обращалась к Нему только с единственной просьбой: вернуть Дулата домой.
Не остановить поток слез, не осушить море горя, который вошел в душу и сердце матери, потерявшей сына.
Душевное и физическое здоровье матери в днях ожидания, отсутствии новостей становилось все хуже.
Громко она спрашивала любого входящего в их дом: «Где мой сын? Ты привел его?»
Болат, взяв месячный отпуск, целыми дни проводил на телефоне, ожидая вестей. Благодаря своим связям, попадал на прием к ответственным сотрудникам правоохранительных органов, государственных учреждений. Везде измученные, нервные, но уважающих тех, кто просил за Болата, люди в погонах и без, обещали сразу дать информацию, как только что-то появится.
