Storona | страница 12

На первую страницу

Металлургии

строил вал.

В двадцатом веке,

здесь впервые

На рельсы

выставлен трамвай

И вот

вновь

листья золотые

Дороги кроют

в самый край.

Советских лет

жилья постройки

Рекламой

новой обросли

И даже новые

высотки

Здесь есть

как бизнеса

ростки.

Вай-фай,

кафе

и мониторы

Средь банков

офисов из призм.

Фастфуд,

граффити

на заборах.

Донецка

мета

– модернизм.

И в этом

новом

измеренье

Взрастают

юные огни.

Они есть свет

или

сожженье?

Лишь время скажет,

кто они.

Да вот искрою

жизнь мелькает —

Обычный день,

обычный миг

Таится здесь

в донецком

крае —

Эпохой века —

где

наш

крик.

29

Под небом

синим и безмолвным,

Где утро бьет

своим лучом.

Иван встает

еще до школы

Зарядку делает,

вон дом —

Его стоит

многоэтажный,

Там есть квартира

высоко.

Иван на улице

отважно

Движеньем рубит

как в кино.

Он рано встал

и на пробежку

Рванул на путь

спортивных трасс.

Его

родители конечно

Уже работают

как раз.

В квартиру ринулся,

на место.

Поел,

«Вконтакте» написал,

Своей подруге,

чтобы вместе

Пошли они

в свой

школьный зал.

Вот

окончательно собрался,

Наполнил книжками

портфель,

Где «Мартин Иден»

оказался

Иван ушел,

захлопнув дверь.

Прошел

он пару

переулков,

А в мыслях, книги

той герой,

Что сам себе

ковал натуру —

Всё ради женщины

одной.

Но Ваня наш,

финал не знает,

Не дочитал

он книгу ту,

В дали томится

дорогая,

Что ждет

его же

на углу.

Её глаза

огнем сверкают

И солнце аурой

блестит,

И листьев

огненные

стаи

В ногах её —

вот это вид.

Иван уже

вот-вот

подходит,

А сердца стук

бьет заодно,

Лишь за спиною

гул завода,

Как саундтрек

в большом кино.

«Привет,

Ванюша,

ты прям ровно

Пришел сейчас,

как обещал» —

Она сказала,

а он

словно

Язык свой съел

как быть

не знал.

Секунды

нервного молчанья,

Решил наш Ваня

не глупить:

«Да

я привык

жить пунктуально,

С порядком мне

удобней жить»

«Ты что-то вновь

уже читаешь?

Островского

осилил ты?

Ведь мне рассказывал,

что чаешь

Советских лет

одни труды?»

Он ей ответил

без сомнений,

Ведь книги есть

его конек.

И как рукой

сняло волненье,

Пошел его

рассказ в далек.

Иван сказал,

что восхитила

Судьба Корчагина,

что он

Хотел иметь

такую силу,

Которой

Павка одарен.

Найти в себе

стремленье рьяно

Жить

при любых

невзгодах драм

Где покажись

что вариантов,

Уже вот нет,

конец,

всё в хлам.

Любить свою

страну

всем телом,

И в этой облачной

любви

Найти себя

и жизни

дело,

В любых

условиях

идти.

Вот это

красное стремление,

Советской мысли

высота —

В нем вызывают

восхищенье

И гордость, что

была страна.

Теперь

он к Лондону

склонился,

Читает книгу

о любви.

И вот Иван

остановился

Рассказ вести,

но не брести.

«Любовь» – ведь слово

не простое,

В нем смыслов

сразу не считать

И иногда

влюбленным стоит,

Не говорить,

Перейти на страницу