– Спальни были на втором этаже. Огонь уже разошёлся по всему первому этажу и перекинулся на лестницу.
Я осторожно положила руку на его плечо. Игорь молча стянул с шеи шарф…
– Папа потащил нас с мамой к окну, разбил его. Внизу уже ждали соседи и пожарные… Или, может, пожарных ещё не было. Я не помню. Выбраться успел только я…
…и я ужаснулась. Когда голубая ткань соскользнула с плеча, я увидела его шею. Красная, неестественно натянутая кожа – вот что пряталось за цветастым шарфом.
– Ожог получил, когда прыгнул. По собственной неуклюжести – прислонился к горячей яме. И на руке ожог, который ты, наверное, увидела сегодня, тогда же получил. Чтобы прятать, ношу шарф… Это шарф моей мамы.
– Так вот почему ты не хочешь его снимать…
Я поняла, что в носу щиплет, а глаза заволакивает мутная пелена. Хотелось плакать. Хотелось как-то помочь Игорю, поддержать его, но всё, что я могла, слушать и молчать.
– Я понимаю, что это в какой-то степени глупо. Понимаю, что вызывает у людей вопросы. Но шарф – всё, что осталось от родителей. Мама дала его в ту ночь, чтобы я закрыл рот и нос. Иногда я думаю, что лучше бы задохнулся…
Я обняла его. Последние слова Игоря ударили меня разрядом тока, и я крепко прижалась к нему, точно он вот-вот должен был раствориться прямо в воздухе. Мне хотелось, чтобы он понял, как дорог друзьям, дорог своему дяде. Как дорог мне.
– Саша…
– Ты замечательный человек! Ты нам нужен: дяде, Юрке, одноклассникам. И мне. Что было бы без тебя? Ты должен! Должен жить.
Я говорила быстро, громко, чтобы успеть высказать всё, чтобы он понял. Но слова застревали в горле. Я хотела сказать о родителях, о том, что и они хотели бы, чтобы он перестал говорить такие ужасные и страшные глупости. Но ничего не получалось.
– Я знаю, Саш, – сказал Игорь. – Знаю. Поэтому я всё ещё здесь.
Он крепко сжал в руке шарф, а второй обнял меня за плечи.
Мы молчали.
Я изредка всхлипывала, уже не в силах сдерживать слёзы, и думала о том, как некрасиво и неправильно устроен человек. Почему люди смеются над другими, не зная об их прошлом? Делают человеку больно. Шутят над тем, над чем шутить нельзя. Или шутят, не понимая, что могут обидеть. И мало кто задумывается о том, как сильно может ранить.
– Извини, что я всё тебе рассказал. Вывалил на тебя все свои проблемы, – наконец сказал Игорь. – Не в моих привычках жаловаться, не знаю, что на меня нашло. Забудь.
– Не нужно просить прощения. Я понимаю. Тебе нужно было выговориться.
