Зима пройдет и весна промелькнет,
И весна промелькнет.
Увянут все цветы, снегом их занесет,
Снегом их занесет
И ты ко мне вернешься – мне сердце говорит,
Мне сердце говорит.
Тебе верна останусь, тобой лишь буду жить,
Тобой лишь буду жить…
Как жаль, что не умею петь, а так хочется под эту чарующую мелодию напеть хоть куплет!
И там же ещё «Марш гномов». Пусть там нет слов, но ведь всё из того же произведения. Музыка, которая звучит, буквально, из каждого утюга:
Па-па-Па-па Па – па, Па-па, Па – па, Па-па, Па-па
Па-Па-Па-па Па – па, Па-па, Па – па, Па-па, Па-па – па
А для меня всё это из одного отделения книжного шкафа.
Третье отделение книжного шкафа, как я уже говорил, для книг большого формата. Но это ещё не всё. Там стояли книги в основном общественно-политического содержания. Исключение составляли трехтомник малой советской энциклопедии, четырехтомник «Толкового словаря великорусского языка» В. Даля, огромных размеров поваренная книга и большой географический атлас. Всё остальное пространство занимали избранные произведения В.И. Ленина, отдельной книгой находилась работа «Империализм и эмпириокритицизм». Тут же теснились философские и экономические работы И. В. Сталина. Отдельно большой том «Истории КПСС» под его редакцией. Почти на целую полку растянулись книги с работами Георгия Валентиновича Плеханова. На отдельной полке произведения К. Маркса и Ф. Энгельса. Здесь выделялся своей величественностью «Капитал», красиво оформленная тонкая книжка «Манифеста коммунистической партии», почти такая же книжка «Моральный кодекс строителя коммунизма». Отдельными изданиями материалы партийных съездов 19-го, 20, 21. Следом пошли работы уже Л. И. Брежнева. В этом безбрежии можно было найти брошюрки с работами Н.С. Хрущева, Маленкова, Кагановича. Почему-то здесь же стояли мемуары Г.И. Жукова. Несколько учебных изданий по политэкономии, философии, научному коммунизму, а так же политические и экономические словари.
На естественный вопрос к отцу: «Зачем храните одинаковые книги за разные года»? Он ответил: «По ним так легко отследить, каким образом в нашей стране меняется идеология».
Нет сейчас этих книг. Не сохранились. Не проследить до конца крушение социалистической идеологии. А вот букинисты бы при их виде, пожалуй, утонули бы в собственной слюне.
Но самой интересной во всём старом шкафу была его нижняя часть, та, которую я назвал в самом начале «комодом».
В этом комоде было девять объемных выдвижных ящиков.
