Сейчас я подумал: что равноценное можно предложить моему внуку, чтобы вызвать подобную же реакцию восторга? Просто уж не знаю что! На настоящих машинах, держась за баранку, он сидел; как ночью, между редких звезд лета, ползет, то вспыхивая, то умирая, – точь-в-точь кавказский летающий светляк лючиола – какой-то там двести пятидесятый или триста седьмой спутник – видел… По телефону с бабушками привык разговаривать уже с двух лет…
А тогда – тогда ничего этого не было. Не только спутников, телевизоров, носящихся по Неве катеров на подводных крыльях, – но ни телефонов, ни электрического света, ни трамваев, ни кино…
Синематограф
В кино первый раз я ходил тоже, вероятно, в те же годы – не то в 1905-м, не то в 1906-м.
До этого мне уже случалось видеть многократно "туманные картины". Теперь нынешние всезнающие младенцы сплошь и рядом с полным равнодушием созерцают их у себя на дому: есть и проекционные аппаратики, есть и диафильмы.
Тогда, помню, и на туманные картины мне пришлось идти в Нобелевский народный дом, где "известная путешественница" по фамилии, по-моему, Корсини устроила для рабочих "чтение" с "волшебным фонарем" на тему "Италия".
Я был географ заядлый; я, так же как и няня, сидел на "чтении", не отрывая глаз от слабенько освещенного экрана, где вид на Везувий сменялся Лазурным гротом, Лазурный грот – раскидистыми пиниями, а пинии – все той же скорченной гипсовой помпейской собакой, отлитой по сохранившейся в толще пепла пустоте, которую я уже много раз видел в книгах. А брат мой – он же был на два года младше меня – довольно мирно проспал все туманные картины.
Впрочем, няня, выйдя из дома на морозную Нюстадтскую, тоже удивила меня. "Ахти-матушки! Только деньги выманивают!" – махнула она рукой, этой короткой формулой сразу подытожив свои впечатления.
Поэтому, когда вместо "туманных" бабушка вознамерилась повести меня на "живые картины", я не проявил сильных чувств. Живые так живые, какая разница?
На Невском, между Владимирским и Николаевской, на нечетной стороне проспекта, был тогда открыт первый то ли "синематограф", то ли "иллюзион", а может быть даже и "биоскоп", – слово еще не утряслось, не кристаллизовалось. Имя ему было – "Мулен-Руж". Я знал французский и не удивился, когда над подворотней увидел красный черепичный куполок-рекламу с небольшими крыльями. Ветряные мельницы я тоже уже много раз созерцал в Псковской губернии по летам. "Мулен-Руж" – "красная мельница"…
