– Ванная готова, госпожа, – щебечет Айи. Её голос я запомнила и успешно опознала. Он тонкий. Чистый. Видно девушка занимается музыкой. Похвально…
– Ну? – с раздражением едко усмехается неуравновешенная. – Я тебя не потащу. Изволь, подняться.
… если бы её переехали катком… Я бы посмотрела. Как поднимется. Как пойдёт.
Открываю глаза и щурюсь. Дневной свет режет. Подступают слёзы…
– О-о… только истерики мне не хватало! – всплёскивает руками неуравновешенная.
Пытаюсь сфокусироваться на оборках её сиреневого платья. Тело медленно наполняется энергией.
– Дал же Бог… жалкое создание, – цедит неуравновешенная. Наклоняется и хватает меня за руку. Тянет…
Резко дёргаю в ответ на себя. Просто душевный порыв. Оказывается, силы есть. Но мучает небольшая слабость.
Неуравновешенная взмахивает рукой, пытаясь устоять. Взвизгивает и всё же заваливается, словно мешок с картошкой.
Наслаждаюсь. Но улыбку старательно прячу, лепя гримасу полную раскаянья и невиновности.
– Простите… – шепчу жалобно. – Простите, – всхлипываю для убедительности, а сама поднимаюсь, наступая женщине на разметавшиеся по полу чёрные кудри. Лицо у неё меняется: корчится от боли, виднеются жёлтые зубы, в уголках глаз появляется влага. Ведь я стою на её волосах и продолжаю тянуть за руку. Помогаю подняться. Мама учила вежливости. Помогать ближнему, не оставаться безучастной к чужому горю…
– Да отойди уже! Недотёпа! – верещит неуравновешенная. Она мне сразу не понравилась. Но больше… нервирует другое.
Куда я попала? Кто эта женщина в кринолиновом платье? Кто эта забитая девушка в чёрной рясе послушницы женского монастыря? И кто был тот мужчина, что получил за меня деньги? Похищение?
– Госпожа, прошу! – кидаюсь к ней, снова хватая за руки. Должна же я ей помочь наконец. – Объясните мне, что случилось? Что со мной?! Я больна? – невинно заглядываю в тёмные презирающие меня глаза, мысленно усмехаясь.
– Отойди же… – шипит неуравновешенная, пытаясь меня отпихнуть.
– Ой, а у вас платье испачкалось! – лепечу и с радостью бросаюсь помогать отряхнуться. Бью по кринолину ладонями, цепляясь пальцами: ткань жалобно трещит.
– Пошла прочь! – на визг срывается неуравновешенная.
В ужасе отскакиваю, оторвав оборку. Хлопаю глазами, прижимая к груди кусок ткани.
– Простите… – поникши опускаю голову. Ликую. Беззвучно посмеиваясь…
– Айи! – кричит женщина. Тёмные глаза метают молнии. А я жду объяснений. Сердце заходится галопом, в крови – ядом разливается адреналин. Куда меня, чёрт возьми, занесло?!
