– Леонид Константинович мне доверяет, – невозмутимо отозвался Елисей. – Пока не поздно, можешь передумать насчет интенсивного обучения.
– Вот еще! – фыркнула я. – Все остается в силе!
– Ну, я тебя предупредил, – он даже с некоторой жалостью оглядел мое хилое тельце, но тут же улыбнулся улыбкой голодного крокодила.
И я поняла, что жалость была фальшивой. Этот садюга намерен на мне отыграться, к гадалке не ходи! Уж слишком ему не нравилась роль няньки, которую приходилось выполнять.
– Для начала нужно привести тебя хоть в какую-то форму, – хмыкнул он. – Так что начнем с физической подготовки. За мной! И не отставай! Иначе увеличу нагрузку вдвое.
Не дожидаясь моей реакции, Елисей, тоже одетый в легкую спортивную форму, побежал вперед. Ничего не оставалось, как последовать за ним.
Мы миновали жилую часть поселка и двинулись в направлении небольшого лесочка и реки.
Поначалу я даже удовольствие получала от давно забытых ощущений. Когда жила с дедом, не ленилась бегать по утрам, и мне это нравилось. Потом, в большом городе, когда начала учиться, времени на пробежки не хватало. Так что я ограничивалась тем, что пару раз в неделю посещала тренажерный зал. Как правильно дышать при беге я знала и без подсказок Елисея, который все-таки обронил пару реплик на этот счет. Но говорить не стала и молча последовала его указаниям.
В том, что долго держаться бодрячком не удастся, поняла уже через пять минут, когда началась одышка. Нет, ну это ж надо было настолько не заботиться о своей физической форме! Лене все-таки не мешало бы и раньше об этом подумать. Впрочем, никто от нее не ожидал спортивных рекордов. Даже наоборот, с таким папаней к подобному отнеслись бы исключительно отрицательно.
Подразумевалось, что женщина – существо слабое и никчемное, годное только для ублажения мужчины и воспитания детей. И Леночка росла в уверенности, что такое положение вещей – единственно правильное. Вот и не напрягала себя тренировками и укреплением тела. А отдуваться теперь мне!
Ну да ладно, дайте только срок, наверстаю! В принципе, не все так плохо. По крайней мере, она не толстуха. Тогда было бы еще труднее. И все же Елисей мог бы и учесть тот факт, что я не спринтер, и хотя бы темп сбавить. Из чистого упрямства ограничивалась тем, что дышала все тяжелее, но и слова жалобы не произнесла.
Наконец, когда я уже была на грани того, чтобы сдаться, Елисей свернул в сторону поселка, и мы двинулись в обратный путь. Покосившись на меня, темп он все-таки сбавил, что уже хорошо.
