–Что произошло?
Судя по глазам, парень был готов разорвать даже её родителей за такое отношение с его любимой девушкой. Была у него такая черта- ему было всё равно кто, но если он причинял Селии вред, парень уже без разбору желал и мог того самого отправить даже на тот свет.
За готовкой она рассказала. Был совершен очередной наезд. Зашли издали- что жаль, что им не помогают ёлку украшать, а потом…
–Почему ты решила там остаться?! Родная семья уже не имеет значения? Неужели познала вкус взрослой жизни?!
Эрвин пока молчал, только лишь слушал. Когда она снова почти разрыдалась, он обнял её. Так они и стояли напротив духовки, где готовился гусь. Они так стояли почти час, пока обоим не стало лучше. На улице начало темнеть, а еда уже была готова. Эрвин потянул её за собой, призывая выйти на улицу. Она пока что ничего не думала, но вскоре они оказались в городе.
Всё вокруг сияло, со стен на них смотрели пряничные домики и человечки из лампочек, а всюду чувствовался дух Рождества. Тут Селия начала медленно радоваться. Они поели жаренных каштанов, посмотрели на один из балконов, на котором собрались музыканты и играли разные гимны. Они пошли по улице, где была ярмарка и видели тогда самые разные блюда, людей и товары. В центре стояла большая ель, украшенная самыми разными игрушками и гирляндой. Около неё стояли дети и подростки, а также взрослые, которые вместе со священником, которые то же находился рядом, пели. Селия чуть приблизилась, оглянулась и то же запела. Эрвин пытался, но выходило не очень, хотя парень не сдавался, но всё время смотрел на девушку, которая уже сжала его руку.
Она была необычайно красивой- в волосах виднелись снежинки, в глазах отражались огни; Селия казалась абсолютно счастливой- от неё никто ничего не требовал, не ругал и не обвинял её, а девушка могла делать то, что хотела и как хотела. В тот момент весь мир, который она хотела познать, превратился в эту ель, эту песню и людей, среди которых она знала лишь пару, но всё равно… Было тепло и легко на душе, будто появились крылья, а песня разжигала пламя. До глубоких сумерек она так стояла с Эрвином и поражала людей своим красивым голосом.
Они пришли домой в начале 9, сразу сели за стол и принялись есть. На столе появлялись: гусь, имбирные пряники, картофельный салат, а ещё штрудель и глинтвейн. Последний сварил сам Эрвин, специально для девушки. Она оценила его по достоинству, сказав:
–Вот почаще бы такой… Он греет не только мои органы, но и душу, будто я совсем не одна.
