Вскоре ее автомобиль остановился перед зданием, в котором, помнила Марина, должен был находиться ресторан. Однако вывески, указывающей на это, не осталось. Вернее, вывеска была, но другая – английское слово «Queer-bar» на фоне розового треугольника. И едва приметной, почти сливающейся с массивной входной дверью, которая чем-то напоминала крепостные ворота, настолько она была надежна и прочна на вид. Марина не очень хорошо владела английским языком, и что означает «Queer» не знала, но слово «bar» она поняла. Это было не совсем то, что ей хотелось, но выбирать не приходилось. В конце концов, и в баре можно было не только выпить, но и закусить, пусть даже парой бутербродов. На крайний случай, годилось и это. А то, что вывеска не бросалась в глаза, могло даже быть, как ей показалось, хорошим знаком. Видимо, бар был так хорош, что не нуждался в рекламе.
Оставив джип у здания, Марина вошла в бар.
Внутри было тихо и немного сумрачно после дневного света. Она оказалась в небольшом фойе, стены которого были драпированы темно-красной тканью и украшены радужными флагами и картинами с изображениями природы. Пейзажи были разнообразными, но походили друг на друга тем, что на них неизменно присутствовала радуга – яркая, широкая, как столбовая дорога, проложенная в небесах, и почему-то всегда шестицветная. Марина никогда не видела такой радуги, и она показалась ей искусственной, словно художник рисовал не то, что видел своими глазами, а то, что ему подсказывало его воображение. Но в таком случае фантазия у него была явно скудной. Марина подумала, что если бы она рисовала радугу, то не пожалела бы на нее всю палитру цветов. За исключением черного…
– Добрый день, – услышала она за своей спиной мужской голос. – Вы у нас в первый раз?
Марина обернулась. Перед ней стоял широкоплечий крепыш в светлом костюме спортивного покроя, под который была надета розовая рубашка, а с мощной шеи свешивался галстук, окрашенный все в те же радужные цвета. К карману пиджака была прикреплена табличка с надписью «Фейсконтроль».
– Вообще-то не в первый, но тогда это заведение носило другое название, – ответила она, рассчитывая смягчить улыбкой строгое выражение глаз молодого человека. Она могла бы поклясться, что эти глаза изучали ее, как энтомолог исследует пойманную бабочку или гусеницу, чтобы отнести к определенному типу или классу. – Скажите, здесь можно поесть?
– Любой квир-гражданин имеет такое право, – несколько загадочно ответил молодой человек. И неожиданно спросил: – Какая у вас сексуальная ориентация?
