Вслед за Судьёй, направившимся в боковую комнату, засеменил Секретарь. За ними, бессмысленно жестикулируя, направился Общественный обвинитель. Анастасия Поликарповна вопросительно посмотрела на Защитника. Он подошёл к ней:
– Всё хорошо. У них нет выбора. Закон полностью на нашей стороне. Делать что-то неправомерное сейчас не в их интересах. Слишком мало времени. И слишком много людей. Взять отсрочку они не смогут. У них нет ни одной причины для этого. Сделать казнь закрытой для прессы уже невозможно, а позориться – нет никакого смысла. Им с помощью этой самой прессы ещё военную мобилизацию проводить, новые стандарты общественного поведения внедрять, реформу дошкольного образования по методу самоинструкций… Да мало ли что ещё… Не-е-ет. Не станут они из-за вас рисковать! Будьте спокойны.
Анастасия Поликарповна кивнула и устало склонила голову. Слишком скоро из боковой комнаты появился Секретарь и начал крутиться по залу, суетясь. Наконец, приметив облокотившегося о косяк и продолжающего умилительно улыбаться низкорослого Служащего, Секретарь подошёл и пересказал распоряжения Судьи. Служащий покивал и торопливо удалился. Секретарь взял какие-то бумаги со стола и вернулся в боковую комнату, где свистящим шёпотом Судья говорил:
– Да ничего-о-о… Да ника-а-ак… Понимаешь? И знаешь, что ещё… Что ещё-о-о… Меня уже другое тревожит! И чем больше я об этом думаю, тем больше тревожит… Даже бесит! – Судья зло ткнул кулаком воздух. – Деньги, понимаешь? Штраф! А то и не один!!! И от казни никакой выгоды! Если б мы знали… Теперь-то уже никого не выгонишь! А так… та-а-ак, – он стиснул зубы и уставился в пол.
– Что?
– Как что? Ни с кого деньги-то не собрали! – вновь ожесточённо зашипел Судья. – Ни с зевак этих вонючих, ни с журналистов… А ты посмотри сколько их всех набежало! Почувствовали халяву, суки! С журналистов ведь ни копейки задним числом не вытрясешь. Что и говорить! А просто так их не выгонишь… Ведь изначально же объявили о том, что казнь открытая… Скотство! Это сколько же денег?! – Судья подошёл к стене, где прикованный канцелярскими кнопками висел исписанный вручную прямоугольный лист небелёной сульфатной целлюлозы. – Вот, смотри! – Судья повернулся к Константину Ипатьевичу. – Вот наши расценки! И посчитай… Сколько там людей… А с журналистов вообще двойная стоимость. Это сколько же денег?! Сколько денег!!!
Общественный обвинитель сгорбился ещё больше и остался стоять на месте. Судья схватил с невысокой этажерки деревянные счёты и застучал:
