Поверьте, я понимаю всё это. Ни в коем случае не принимаю, но понимаю! И пусть я останусь при своём мнении, а другие люди – при своём… Ведь самое важное – это возможность выбора. И любая возможность выбора должна быть обусловлена трезвой оценкой последствий. Это, на мой взгляд, и есть стремление к настоящей свободе! – Анастасия Поликарповна перевела дух, помолчала. – А, впрочем, я что-то разгорячилась… Всё это… Все мои соображения, все мои опыты… Всё это ни к чему. Зачем всё это говорить? Это как… как пытаться перекричать море в шторм… Простите мне эту импульсивность…
Константин Ипатьевич, решавший в уме бытовые проблемы и мысленно споривший с женой, заметил, что у Подсудимой перестали шевелиться губы. Он вновь сделался способным воспринимать окружающую действительность и сказал:
– Гхм-гхм.
С задних рядов послышался низкочастотный, дребезжащий всхрап, который моментально смешался с недовольным шиканьем и стих. Общественный обвинитель пробежался глазами по своим бумагам, похлопал себя по карманам и сказал:
– У меня последний вопрос.
Судья, что-то кропотливо записывающий, одобрительно ответил:
– Угу.
Обвинитель внимательно посмотрел на Анастасию Поликарповну и спросил:
– Какую веру вы исповедуете, позвольте уточнить?
– Никакую.
– Как никакую? Совсем никакую? Ну хоть язычеством-то балуетесь время от времени? – он ехидно сощурил глаза. При слове «язычество» одна из сидящих в первом ряду женщин в аккуратно повязанной цветастой косынке так отчаянно закатила глаза, что Секретарь, невзначай посмотревший на неё, всерьёз подумал об эпилептическом припадке.
Подсудимая помотала головой:
– Нет.
– Вот еще одно доказательство вашей асоциальности и интеллектуальной ограниченности… За всю жизнь так и не прийти ни к одному Богу! Непостижимо! Неужели вам не интересно было найти Создателя?
– Нет, мне было бы интереснее найти саму себя.
– И как вы расцениваете ваши поиски?
– Безрезультатно. Да и каких результатов можно было бы ждать? В условиях существующей данности… эта задача абсурдна.
– Вот вы опять и доказали свою умственную несостоятельность, потому что данность у всех во веки веков одна, но как эту данность применить, по себе скроить и как её получше к своим целям и задачам приладить – это уже и есть показатель вашей развитости…
Общественный обвинитель замолчал, подождал ответной реплики, не дождался и сказал:
– У меня всё!
Судья, израсходовавший последние силы на заполнение формуляра и медленно погружавшийся в приятную дрёму, открыл покрасневшие глаза. Карл Фридрихович проворно выскочил в коридор и тотчас же вернулся. За ним, прихрамывая, шагал закованный в ручные и ножные кандалы грузный мужчина в сопровождении конвоя. Защитник указал рукой на мужчину и сказал:
