- Ты вот что рассуди, отчего они не шелохнутся-то, кто их держит-то, словно мне подает - "на, мол, Кузнецов, возьми их!", ты вот что раскуси!..
Многие вздохнули: так было ясно всем, что тут был бог.
- Ну, я их сгреб, конечно, - закончил рассказчик, когда всеобщее умиление несколько ослабло, - и сволок к исправнику, за полтинник... Ну, и перебился.
Немедленно со всех сторон послышалось желание подтвердить собственным опытом эту явную заботу провидения о бедном народе. Очевидно, со всяким был такой или подобный этому случай, но из массы начавшихся рассказоввсех заинтересовал один, в котором все были поражены очень трогательным окончанием. Уездный житель, с которым приключилось это трогательное событие, тоже, как и первый рассказчик, прежде жил "вокруг" купцов Пастуховых, а как пошли они на разладку, "стало ему так, что помирай!". Хотел он так-то раз топиться или давиться, хорошенько он этого не помнит, и сам не знает, зачем побежал к реке... И только было хотел бухнуть, вдруг что-то под ним заорало благим матом.
- Гляжу, братцы мои, гусь, зда-ар-раве-ен-ный-прездаравенный, дикий гусь!
Сдержанный гул приятного изумления пронесся между слушателями.
- Фунтов от восьми, братцы мои, - каким-то жирным басом продолжал рассказчик: - эдаким вот манером, чисто как окорок... Одно слово, верный целковый!.. Отдавил я ему ногу и крыло, глянул так-то, вижу, руб серебра, не меньше, господь мне послал.
- Восемь фунтов?.. Целковый смело!
- Дикий гусь завсегда руб.
- Цена известная!..
- И что же апосля этого случилось, братцы вы мои! - жалобно возгласил рассказчик и остановился. В публике почувствовалась ясно видимая тревога насчет этого рубля, посланного богом в виде гуся.
Все примолкли
- Поволок я его на базар, - жалобно продолжал рассказчик, - хоть бы те вот одна душа!.. Ходил-ходил, братцы мои, нет никого, да и шабаш!.. Я к исправнику, не взял... Я к лекарю - нет дома... Я туда, я сюда, хоть вот ложись да помирай то дома нет, то "не надо"... Что ж ты думаешь?
Последняя фраза была произнесена таким отрывистым тоном и с таким решительным ужасом в чертах лица рассказчика, что все просто онемели, ожидая страшной развязки
- Ведь так сам и съел гуся-то!
Загудела и зачмокала толпа, сожалея
- Так, братец ты мой, и слопал сам!
- Эко не поладилось как!
- Эх-ма-хма-хма!.. Рублик-то серебреца!..
- Так и сожрал!.. - подбавляя масла в огонь, прибавил рассказчик.
- Эх-хе-хе.
- Да жирный, пострел, какой - страсть! Так у меня все нутро и переворачивалось. Как гляну на него, не идет в горло, да и шабаш!..
