«I Feel You», ― пел вокалист с таким невыразимым страданием, что прониклись даже равнодушные к паб-року клерки. Гарри и вовсе не сводил с певца глаз, и Пол решился задать другу личный вопрос:
– Приятель, ― осторожно позвал он. ― Ты ни о чём не жалеешь?
– Всегда-то ты такие мрачные вопросы задаёшь, ― ответил Гарри. ― Я же предпочитаю спрашивать: «Ты мог подумать, что мы так далёко зайдём?». Вот помнишь… – он отхлебнул пива и мечтательно улыбнулся. – Помнишь, как мы купили пластинку The Kinks4 и послушали её у тебя дома? Ты тогда сказал: «Я стану как Рэй Дэвис5!».
– Это ты сказал, а не я, ― усмехнулся Пол. ― Я никогда не хотел быть рок-музыкантом.
– Ну, допустим, я, ― согласился Гарри. ― Но, дружище, только представь: когда-то ты был сопляком ― а сейчас у тебя собственный лейбл! Да, небольшой, но зато тебе не стыдно ни за одну пластинку, что он выпустил. Так что единственное, о чём я жалею, ― Гарри торжественно поднял высокий стакан. ― Так это о том, что мы в своей электронной пропаганде пока зашли недостаточно далеко. Поэтому за Unsound Records6, дружище! И за музыку будущего!
Пол звякнул стаканом о стакан друга и снова откинулся на спинку дивана. Гарри же схватил пустую тарелку из-под орешков и отправился к барной стойке – за добавкой. Пол проводил его взглядом и вспомнил ещё один эпизод их общей истории ― гораздо менее счастливый, чем покупка пластинки The Kinks.
Несколько лет назад он вернулся из Швейцарии и застал друга в совсем другом состоянии. Как минимум на десять килограммов худее, из-за чего его тёмные глаза казались огромными. И эти самые глаза пугливо блестели в глубине полузаброшенной квартиры, пока Пол вдохновлённо рассказывал об электронной музыке, набирающей популярность в андеграундных клубах континентальной Европы.
– Да что это за чертовщина такая? ― непонимающе спрашивал Гарри. ― Когда одну запись на другую накладываешь или что?
– Ро́ковая твоя душа! ― рассмеялся Пол. ― Можно и так действовать ― а можно играть на электронных музыкальных инструментах. Есть, например, фортепиано, где вместо струн ― плёнки. И на них можно записывать самые разные звуки7.
– И что, это твоё фортепиано может звучать… ― Гарри поскрёб иссиня-чёрную от щетины щёку. – Как удар молотком по трубе?
– Да конечно, приятель! Оно зазвучит так, как ты захочешь.
Гарри задумался, а потом вяло кивнул: мол, давай попробуем. Пол поднялся на ноги, положил на стол сложенную бумажку и принялся надевать пальто.
