Мы плывём упрямым ледоколом,
И на мачте поднимаем флаг.
Мы – чужие, и хотя я верю,
Как и ты, в округлистость Земли,
Не вернуть нам давнюю потерю,
Ведь мы люди, люди-корабли!
1992 г.
«Треугольник – фигура нестойкая…»
***
Треугольник – фигура нестойкая,
Равнобедренность – сильных удел.
И летит обезумевшей тройкою
Наша жизнь за какой-то предел.
Три судьбы, три вершины, три линии –
Не связать эту нить в узелок,
Ну, а звёзды, такие же синие,
Как и раньше, взимают налог,
С простаков, что поверили в чудо.
Стройте замки воздушной Мечты!
Вам помогут Христос или Будда,
Вам подарят, быть может, цветы.
Нет, не будет нарциссов и лилий –
Опускает зима белый плед,
И не выйдет семейных идиллий.
Не смотри ж мне так горестно вслед!
Безупречная тихая нежность
Не согреет губ сжатую сталь,
А в глазах твоих серых – безбрежность,
А в глазах моих карих – печаль…
Треугольник – фигура нестойкая,
И летит его зыбкая грань
Вдруг монетой разменною горькою,
На чужую холодную длань.
1992 г.
«Разлинованная плоскость…»
***
Разлинованная плоскость –
Всё уходят поезда.
Эти рельсы – за откосы,
Наши судьбы – в никуда…
– Уезжаешь?
– До свиданья!
– Не забудешь?
– Никогда!..
Миг последнего прощанья,
Не на годы – навсегда.
Промелькнули и умчали
Расстояния – года,
Лишь колёса дробь стучали:
«Память девичья – вода…»
1993 г.
«Продавщица с грустными глазами…»
***
Продавщица с грустными глазами,
В окружении сервизной красоты,
Всё сидит, печалится часами
И её уносятся мечты
Далеко, за синие туманы,
За измученный февральский снег…
И звенят встревоженно стаканы,
А она жуёт овсяный снэк.
Носики заварников для чая
Жмутся ближе к ряду хрусталя,
Но она их всех не замечает.
И шумят тревожно тополя,
На больших молочно-белых вазах,
От тоски, а может, сквозняка.
Уходить – так нужно сразу,
Расставаться – лишь наверняка!
1995 г.
«Такой чужой, совсем чужой…»
***
Такой чужой, совсем чужой!
А, впрочем, разве был «моим» ты?
Своей – не нашею – стезёй
Ты шёл к вершинам и олимпам.
Что дал просящей всуе мне?
Твои амбиции, как звёзды,
А у меня – герань в окне,
И винограда зреют гроздья…
Ты всё смеёшься, и летят
В подол мне яблоки с верхушки,
И у взъерошенных котят
Так настороже на макушке
Большие уши, все в росе
Сверкают яблоки-алмазы,
Что впору тут писать эссе,
Но я на кухне жарю зразы.
Ты ешь их с тёплым молоком,
Моей тоски не замечая,
И под высоким потолком
Тихонько тает пар от чая…
1999 г.
Никому не сделавший добра,
Здесь мужчина жил, как будто нищий.
Это было, кажется, вчера –
Бесшабашней, радостней и чище –
